Оборона Брестской крепости в 1939 году

АГУ

Мэтр
Регистрация
01.02.2012
Сообщения
23 817
Реакции
944
© 1983 by Telex
© Apipavidalinimas ir jvadas, "Moksvo" leidykla, 1989
© Перевод Ю.Фельштинский
История написанная позже.
Jewry Felshtinsky
Там есть даты. Ты легко сам отыщешь оригиналы тех сообщений.

То, что в 1939 году была война СССР против Польши уже понятно.
Польши уже не было на тот момент, когда войска освободили районы Украины и Белоруссии. Правительство Польши на тот момент оказалось захваченным или сдавшимся в Лондон
Сам Сталин называл это войной в Польше. С ним будешь спорить?
 

АГУ

Мэтр
Регистрация
01.02.2012
Сообщения
23 817
Реакции
944
С мертвым львом не спорят. Но я говорю о своей точке зрения. Для поляков как и германцев это была война. Для Союза это военная компания.
В чем отличие военной кампании от войны?

У Толстого в "Войне и мире" я тоже могу отыскать даты тех или иных событий, что не делает это произведение учебником истории
Сосредоточься и перечитай написанное мной.
 

АГУ

Мэтр
Регистрация
01.02.2012
Сообщения
23 817
Реакции
944
В чем отличие военной кампании от войны?
А ты более сосредоточься и найди документ обьявления войны. Если был документ, то значит война, если нет то компания. Тем более польское правительство находилось в Лондоне на этот момент

То есть между СССР и Германией в 1941-1945 годах войны не было? Понятно.
 

АГУ

Мэтр
Регистрация
01.02.2012
Сообщения
23 817
Реакции
944
То есть между СССР и Германией в 1941-1945 годах войны не было? Понятно.
Немцы не успели обьявить войну? Или бес тебя попутал

"В ночь на 22 июня 1941 года Шуленбург получил из Берлина телеграмму с текстом ноты об объявлении войны Советскому Союзу. В половине шестого утра, через два часа после начала военных действий, он был принят в Народном комиссариате иностранных дел и вручил её Вячеславу Молотову (по словам самого В. М. Молотова Шуленбург явился раньше, около пол-третьего, но не позже 3 часов ночи[5])."
А как же :
Граждане и гражданки Советского Союза! Сегодня в 4 часа утра без всякого объявления войны германские вооруженные силы....
?
 

АГУ

Мэтр
Регистрация
01.02.2012
Сообщения
23 817
Реакции
944
9 / 2014
Алексей С. Степанов
СОВЕТСКО-ПОЛЬСКАЯ ВОЙНА 1939 ГОДА

c1ab5f0da9.gif

1 так и за рубежом2, хотелось бы поделиться с читателями своими наблюдениями над трансформацией подходов отечественной исторической науки к различным вопросам истории советско-польской войны 1939 г. от распада СССР до сегодняшнего дня.

Из письма от 20 мая 2004 г. ответственного секретаря редакции и редактора отдела повседневной истории российского исторического журнала «Родина»3 Татьяны Олеговны Максимовой, координатора спецномера, посвященного 100-летию мировой авиации, относительно возможности публикации статьи по «белому пятну» — роли авиации в советско-польской войне осени 1939 г.: «Статью же А. Степанова в данном исполнении наш научный редактор забраковал. Главная причина — источники. Они исключительно польские…»4.

Ровно пять лет спустя, в апреле 2009 г., на защите докторской диссертации автора в Санкт-Петербургском университете все три оппонента, положительно отозвавшиеся о самой работе в целом, не сговариваясь заранее указали, что советско-польская война осени 1939 г. — это некорректное понятие, которое в диссертации употреблять не следует, т.к. война Польше не объявлялась, и соответственно, был лишь ввод советских войск в восточные районы Польши. В ответ на замечание, что ряд отечественных историков уже признал факт ведения войны с Польшей, автору было указано, что они идут на поводу ненаучных тенденций, а что касается польских историков, то они настроены антироссийски и их доводы надо воспринимать критически. Чтобы найти выход из сложившейся ситуации, оппоненты подчеркнули, что автор не имеет специального военного образования, поэтому его терминологическую ошибку можно понять и признать незначительной по сравнению с достигнутыми в работе положительными результатами в целом…

Данные эпизоды из личного опыта автора являются лишь весьма небольшой частью сложившейся к настоящему времени картины отношения современной отечественной исторической науки к советско-польской войне 1939 г. Эта тема никогда не была и не является популярной у российских историков, а их отношение к этой войне в значительной степени базируется либо на отрицании таковой как явления, либо на ее игнорировании.

Чтобы не быть голословным, приведу конкретный пример. Так, в диссертационном исследовании В.В. Гагина, посвященном истории участия советских ВВС в локальных войнах и вооруженных конфликтах 1936–1940 гг., по словам самого же соискателя, первой задачей являлось «рассмотрение особенностей и эволюции советской внешней политики по отношению к противоборствующим сторонам конфликтов и войн в Испании и Китае, и агрессивным акциям сопредельных государств — Японии и Финляндии (sic!), а также определение масштабов влияния и результатов участия советских ВВС в боях на расстановку сил в регионах»5. Итак, автор даже не упоминает о самом факте существования польской кампании. Отсутствие таковой в общем перечне войн и конфликтов 1936-1940 гг. с участием СССР автор ничем не обосновывает, попросту игнорируя ее.

Отметим, что описание боевых действий РККА в сентябре – октябре 1939 г., в частности, содержится в ряде документов из фондов РГВА: «Коллекции документов Украинского фронта6» и «Коллекции документов Белорусского фронта7». Работая с путеводителями по описям фондов РГВА и зная о существовании «испанского фонда» (Ф. 35082) и фонда с материалами о боях на Халхин-Голе (Ф. 35083) соискателю не заметить их было бы трудно чисто физически, т.к. они идут следующими в перечне.

Вероятно, кто-то может себе позволить и в XXI веке считать Финляндию агрессором, а также не знать масштабы советско-польского столкновения или оценивать итоги последнего как весьма скромные и вообще не принимать их в расчет, но откровенное игнорирование самого факта наличия исследований и выводов своих непосредственных предшественников (не говоря уже о точке зрения польских историков по этому поводу, публиковавшихся на русском языке8), а также документов архива, с фондами которого работал соискатель, — ситуация весьма показательная9. Тем более удивительно, что В.В. Гагин не просто взялся защищать, но и успешно защитил свою кандидатскую диссертацию в 2007 г.10! Конечно, возможно, что дело здесь выходит за рамки обсуждаемой нами темы, но тогда мы вынуждены констатировать не просто слабость (точнее — отсутствие) анализа советско-польского столкновения осени 1939 г., а методологическое несовершенство современной отечественной исторической науки.

Проследить эволюцию отечественной научной мысли относительно событий осени 1939 г. за последние сорок лет можно на примере двух приведенных ниже отрывков. Для того, чтобы читатель сам почувствовал разницу между советской точкой зрения на эти события, выраженной на страницах третьего тома «Истории Второй мировой войны», и современной точкой зрения образца 2010–2011 гг., даем их без каких-либо комментариев.

«Быстрые и решительные действия Советской Армии сорвали расчет гитлеровцев захватить Западную Украину и Западную Белоруссию. Как признает бывший генерал вермахта Н. Форман, меры, предпринятые советским правительством, помешали осуществлению задуманного плана выхода немецких войск непосредственно к границам СССР. Известно, что в начале сентября гитлеровское руководство обсуждало вопрос об образовании марионеточного украинского государства — «самостоятельной польской и галицийской Украины». Но и этот замысел провалился. По решительному требованию советского правительства фашистский вермахт вынужден был очистить ранее занятую территорию Западной Украины и Западной Белоруссии. Тот день, когда об этом было принято решение, Гальдер назвал “днем позора немецкого политического руководства”»11.

«Официальные и неофициальные осуждения в Польше этого решения советского правительства, в том числе в резолюции Cейма 23 сентября 2009 года “в связи с 70-летием нападения СССР на Польшу”, тенденциозны и находятся вне контекста сложившейся военной обстановки: наступающие германские армии приближались к границам СССР. Немецкое командование нарушило согласованный рубеж предельного продвижения вермахта на восток и отвело за этот рубеж (демаркационную линию) свои войска только по категорическому требованию советского правительства. По свидетельству генерала вермахта Н. Формана, демарш Москвы помешал осуществлению задуманного плана выхода немецких войск непосредственно к границам СССР. Начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии генерал Ф. Гальдер назвал день 20 сентября 1939 г., когда в Берлине приняли решение об отводе немецких войск на согласованный рубеж, “днем позора немецкого политического руководства”»12.

Что говорить об истории советско-польской войны, если в отечественной исторической науке встречаются работы, носящие откровенно антипольский характер, появление которых было бы немыслимо даже в советский период, когда, кстати, отнюдь не поощрялась политика межвоенной («буржуазно-помещичьей») Польши. Так, в середине 2008 г. в «Военно-историческом журнале» была опубликована статья «Вымыслы и фальсификации в оценках роли СССР накануне и с началом Второй мировой войны» входящего в редакционный совет этого издания С. Н. Ковалева. В ней автор фактически возложил на Польшу вину за развязывание Второй мировой войны! В статье, в частности, говорилось: «Все, кто непредвзято изучал историю Второй мировой войны, знают, что она началась из-за отказа Польши удовлетворить германские претензии. Однако менее известно, чего же именно добивался от Варшавы А. Гитлер. Между тем требования Германии были весьма умеренными: включить вольный город Данциг в состав “третьего рейха”, разрешить постройку экстерриториальных шоссейной и железной дорог, которые связали бы Восточную Пруссию с основной частью Германии. Первые два требования трудно назвать необоснованными». Далее автор отмечал, что «подавляющее большинство жителей отторгнутого от Германии согласно Версальскому мирному договору Данцига составляли немцы, искренне желавшие воссоединиться с исторической родиной». «Вполне естественным было и требование насчет дорог, тем более что на земли разделяющего две части Германии “польского коридора” при этом не покушались», — подытоживал С.Н. Ковалев. Однако Польша отказалась удовлетворить требования Германии, поэтому немецкая сторона 28 апреля 1939 г. аннулировала декларацию о дружбе и ненападении, указывал автор статьи13.

Несколько позднее разразился дипломатический скандал: Министерство иностранных дел Польши потребовало объяснений у российского посла в связи с публикацией статьи С.Н. Ковалева на официальном сайте Минобороны России. На информационном сайте «Новости NEWSru.com» 4 июня 2009 г. сообщалось: «Скандальный текст под названием “Вымыслы и фальсификации в оценках роли СССР накануне и с началом Второй мировой войны” пропал из раздела “История против лжи и фальсификаций” сайта Минобороны России. Напомним, статья за подписью начальника научно-исследовательского отдела военной истории Северо-Западного региона РФ Института военной истории Министерства обороны, кандидата исторических наук полковника Сергея Ковалева потрясла общественность. Полковник Ковалев сделал вывод, что в начале Второй мировой войны виновата не Германия, а Польша: упрямые поляки отказались выполнить “обоснованные” требования Гитлера и отдать фашистам часть своей территории, за что и были завоеваны». Начальник Управления пресс-службы и информации МО РФ полковник Александр Дробышевский 4 июня 2009 г. вынужден был выступить с разъяснениями: аналитические материалы, размещенные на сайте Минобороны РФ в разделе «Военная Энциклопедия», не являются официальной позицией российского военного ведомства и их «не следует рассматривать как официальную точку зрения Минобороны»14. На следующий день, 5 июня 2009 г., уже сам начальник российского Генштаба, генерал армии Николай Макаров, заявил журналистам в Москве, что статья военного историка Ковалева о причинах начала Второй мировой войны, опубликованная на днях на сайте Минобороны РФ, не является официальной позицией министерства15.

Следует дать определение действиям советских войск в Польше осенью 1939 г. В советское время они, как правило, именовались «Освободительным походом Красной Армии в Западную Украину и Западную Белоруссию». В статистическом исследовании о потерях вооруженных сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах говорится уже просто о «Походе в Западную Украину и Западную Белоруссию в 1939 г.»16. Красноречивое название «Освободительный поход или агрессия? Действия частей Красной Армии в сентябре 1939 г. и современная польская историография» носила статья В.Ю. Иванова, который отстаивал устоявшуюся формулировку17. По мнению М.И. Семиряги произошло «вступление советских войск в Польшу»18. Н.С. Лебедева, напротив, писала «о ведении самых настоящих военных действий против соседнего государства»19. В.А. Невежин также подтверждал последнюю точку зрения, когда приводил следующий важный аргумент в ее пользу: «”Освободительный поход” в директивных документах РККА был назван “революционной, справедливой войной”»20. С.З. Случ указывал в числе наиболее заметных новаций, озвученных в отечественной историографии еще в 1985–1991 гг., следующую: «Вторжение Красной Армии 17 сентября на территорию сражавшейся против вермахта Польши представляло собой акт агрессии, совершив который сталинский режим де-факто втянул Советский Союз во Вторую мировую войну на стороне нацистской Германии»21. При этом он совершенно справедливо подчеркнул, что «большинство новаций, к сожалению, до сегодняшнего дня по разным причинам остались в основном некоей “декларацией о намерениях”, историографическим фактом, не более того»22.

Автор данной статьи вполне согласен с оценкой советско-польского военного противоборства осенью 1939 г. именно как войны. К тому же, эта формулировка прочно утвердилась и активно используется в польской историографии, касающейся данного периода.

23. Спустя два года в официальной «Истории Второй мировой войны 1939–1945 гг.» говорилось несколько иное: «К 25 сентября Советская Армия при широкой поддержке населения завершила свою освободительную миссию»24. Эта хронология утвердилась на два десятка лет, будучи, например, воспроизведенной и в постсоветском статистическом исследовании «Гриф секретности снят»: «Войска Украинского и Белорусского фронтов 17 сентября 1939 г. перешли советско-польскую границу и к 25 сентября достигли назначенного им рубежа по р. Западный Буг и Сан»25. Разумеется, были небольшие отступления от этой даты (например, в мемуарах Маршала Советского Союза М. В. Захарова было указано, что «освободительный поход» продолжался 12 дней, т.е. по 28 сентября включительно26), но из-за практически полного игнорирования темы в целом существенного значения они не имели.

Только в 2000 г. М.И. Мельтюховым было предложено: война длилась с 17 сентября по 12 октября 1939 г., т.е. почти четыре недели. Таким образом, лишь к концу XX века в российской историографии расплывчатая формулировка «Освободительный поход» стала постепенно меняться на вполне конкретную «Советско-польская война осени 1939 г.» и всего за несколько лет ее реальные хронологические рамки раздвинулись с первоначально объявленных девяти дней до двадцати шести. Примечательно, что часть важных документов об этой войне в российских архивах были открыты только на рубеже XX-XXI веков. Интересно, что В.Р. Котельников, первый российский автор, опубликовавший статью про воздушную войну СССР против Польши и проработавший ряд доступных документов из фондов РГВА, отмечал в 1999 г.: «Сразу скажу, что никаких материалов по планированию операций против Польши мною не обнаружено. Скорее всего, они до сих пор засекречены» (из письма В. Р. Котельникова от 7 декабря 1999 г. автору). Документы первой описи фонда 35084 «Коллекция документов Украинского фронта» были рассекречены 2 марта 2001 г. Хранившиеся в РГАСПИ «Протоколы № 1/1ОП — 6/6ОП заседаний Политбюро ЦК ВКП(б) за 23 марта — 5 сентября 1939 г», относящиеся к непосредственному кануну и началу Второй мировой войны, были рассекречены только в декабре 2003 г.27.

В настоящее время автором выявлена иная градация хронологии боевых действий РККА. Так, в письмах от 20 октября 1939 г. за №№ 321498 и 321499, за подписями Локтионова, Агальцова, Арженухина, говорилось, что Военный Совет РККА в целях изучения боевого опыта и подведения итогов по действующим ВВС предлагает к 15 ноября 1939 г. представить подробные доклады командующему ВВС Украинского фронта комкору Астахову «о боевых действиях ВВС фронта за период с 17.9. по 15.10.39.» и командующему ВВС Белорусского фронта комдиву Гусеву «о боевых действиях ВВС фронта за период с 17.09 по 16.10.39», соответственно28. Итак, согласно документам РГВА, отражающим мнения командования советских ВВС, общая продолжительность боевых действий советской авиации в Польше (а значит и Красной Армии в целом) определяется периодом ровно в один календарный месяц — для ВВС Белорусского фронта и на один день меньше — для ВВС Украинского. Эти данные, вероятно, и могут считаться окончательными на сегодняшний день.

Отметим, что такой объемной работы, посвященной данной проблематике, как монография М. И. Мельтюхова29, в отечественной историографии на момент ее выхода не существовало. Кратко проанализируем ее второе, дополненное издание, появившиеся спустя три года30. Начнем с обзора использованных в монографии источников и отражения в ней достижений как отечественных, так и зарубежных предшествующих исследователей данной темы.

Во-первых, вопросы вызывает обращение автора с источниками. Например, в части третьей «Сентябрь 1939 года» в разделе «Польская кампания Красной Армии: 17–21 сентября» объемом 30 страниц, ссылки на источники присутствовали только на девяти из них. Встречались целые блоки по 4-6 страниц, не обеспеченные никакими сносками31. А ведь это касалось описания хода войны, которое можно было бы счесть самой ценной частью монографии, т.к. именно здесь автор чаще всего использовал архивный материал.

Во-вторых, обращает на себя внимание весьма незначительное использование в данной монографии трудов, в том числе классических, польских авторов посвященных тематике советско-польской войны 1939 г.32 Хотя второй польско-советской войне, которую, в свою очередь, символизирует дата 17 сентября 1939 г., в Польше было посвящено большое количество научных публикаций, в том числе и эмигрантских, М.И. Мельтюхов даже не упомянул о фундаментальном исследовании польско-советской войны 1939 г., принадлежащем перу Р. Шавловского33. Обойденной его вниманием осталась также монография профессора Института истории Варшавского университета П. Вечоркевича «Кампания 1939 г.»34, знатока истории Красной Армии, автора около 20 исторических трудов, который, помимо прочего, активно работал в российских архивах. О специальных работах польских историков, подробно разбиравших действия авиации, бронетанковых войск, флота и т.д., речь не идет вообще. Неудивительно, что в работе отсутствует даже краткий историографический обзор работ польских авторов по данной теме35. В связи с этим, можно отметить парадоксальную на первый взгляд ситуацию — не отечественные, а польские специалисты первыми перевели на родной язык и опубликовали ряд документов из российских архивов, касающихся боевых действий РККА периода осени 1939 г. Поэтому и уровень разработки многих аспектов советско-польской войны 1939 г. в польской историографии, благодаря введенным в научный оборот документам, выше, чем в отечественной. В связи с минимальным количеством отечественных исследований по данной теме значительный интерес представляют сборники документов и публикации трудов польских авторов, как общего характера, которые касались советско-польской войны 1939 г. в целом36, так и более узких по тематике исследований, в том числе относящиеся к применению различных родов войск37. Обратим внимание, что отечественные авторы активно ссылались на информацию, исходящую от польских исследователей и упоминали их соответствующие труды. Так, российский читатель мог узнать из отечественных публикаций о существовании монографии «Красный блицкриг», а данные одного из ее авторов, Януша Магнуского, о потерях советских танковых войск в Польше в 1939 г. были использованы известным исследователем истории развития и применения бронетанковой техники И.П. Шмелевым в статье о бронетанковых войсках Польши, выход в свет которой, так же как и упомянутой выше статьи В.Р. Котельникова, был приурочен к 60-летию начала Второй мировой войны38. Однако в отличие от своих российских коллег М.И. Мельтюхов проигнорировал практически все новейшие польские публикации.

В-третьих, многие работы отечественных авторов, посвященные различным аспектам боевых действий советских войск в Польше, также остались обойденные вниманием. Например, отсутствовало упоминание о первой отечественной публикации, непосредственно посвященной боевому применению ВВС РККА против Польши осенью 1939 г., подготовленной исследователем истории авиации В. Р. Котельниковым, выход в свет которой был приурочен к 60-летию начала Второй мировой войны39. Подобная ситуация выглядела еще более странной в свете того, что многие из российских авторов были хорошо известны польским исследователям40. Но М.И. Мельтюхову, вероятно, эти и иные публикации либо вообще были неизвестны, либо он просто не счел нужным писать о достижениях польских и российских коллег. Во всяком случае, им не была упомянута ни одна из указанных выше фамилий.

Перейдем к анализу содержания работы и основных концептуальных положений автора. Примечательно его желание изобразить советские действия как «миротворческую операцию», именно так он и представляет их в заключительной главе книги: «Поэтому действия Красной армии в Польше могут рассматриваться в соответствии с современной терминологией, как миротворческая операция»41. Важным доказательством того, что советские операции против Польши не имели агрессивного характера, для М.И. Мельтюхова являлся тот факт, что влиятельные политические круги западных держав примирились с результатами этих операций, признав их по сути дела действиями, направленными против Германии42.

Что же касается «мягкой» позиции западных союзников по отношении к СССР в связи с войной против Польши, необходимо отметить, что активных действий против Германии, как известно, союзники не разворачивали, и реальной помощи Польше оказано не было. Поэтому М.И. Мельтюхов, признавая, что союзники «палец о палец не ударили, чтобы помочь ей»43, в данном случае вступил в противоречии с высказанным ранее собственным положением о фактическом оправдании союзниками действий СССР. Не надо забывать, что известное заявление Черчилля 1 октября 1939 г. о создании Восточного фронта, которое с явным удовольствием цитировали как советские, так и российские историки44 с целью морального оправдания и придания некоего подобия легитимности действиям СССР 17 сентября 1939 г., можно и нужно, в первую очередь, рассматривать как оправдание собственной бездеятельности Англии по отношению к Германии в данный период. В связи с этим тем более было бы наивно ожидать от Англии и Франции каких-либо активных ответных акций по отношению к СССР. Отметим, кстати, что когда в 1943 г. немцы развернули пропагандистскую кампанию по поводу захоронений в Катыни, то и Ф. Рузвельт, и У. Черчилль также заняли сдержанную позицию. Отношения со Сталиным были для них гораздо важнее, чем разногласия с польским эмигрантским правительством. В итоге, союзники объявили результаты расследования Красного Креста по Катыни неубедительными, причем в конце того же 1943 г. Рузвельт откровенно заявил: «Мне плевать на несколько выкриков из-за Польши»45.

Уделяя внимание описанию множества локальных и второстепенных эпизодов, М.И. Мельтюхов почему-то не рассматривал влияние действий Красной Армии на продолжение борьбы польских вооруженных сил с Германией и ее союзниками в контексте последующих событий Второй мировой войны. Он лишь активно отстаивает следующий тезис: «Теперь, когда события сентября 1939 г. достаточно хорошо изучены, следует однозначно заявить, что никакой помощи со стороны СССР Германия в Польше не получила, да она была и не нужна»46. Оставив на совести автора тезис об «изученности», отметим только, что и Вторая мировая война, и борьба польского народа отнюдь не закончились осенью 1939 г. Даже в годы социализма вопрос о роли польских частей, сражавшихся с Германией после осени 1939 г., рассматривался польскими историками. Например, еще в апреле 1965 г. на научной конференции в Москве (одним из организаторов которой были Министерство обороны и ГлавПУр) в честь 20-й годовщины победы над фашистской Германией военный историк профессор генерал Б. Беднаж выступил с соответствующим сообщением, где, в частности, говорилось: «Когда умолкли последние выстрелы в Европе, польский солдат мог с гордостью заявить, что он не сложил оружия в сентябре 1939 г., а сражался в течение всей войны»47.

В свете того, что М. И. Мельтюхов рассматривал в своей монографии взаимосвязь событий 1920 и 1939 гг., игнорирование им влияния польской кампании РККА 1939 г. на последующую борьбу вооруженных сил Польши в 1939-1945 гг. вызывает недоумение. РККА не просто занимала территорию Восточной Польши, проводя кое-где эпизодические бои. Одной из ее основных задач было отсечь польские войска от границ сопредельных государств и взять в плен личный состав. Так, в связи с вышеизложенным представляет интерес «Боевой приказ № 001 штаба ВВС Белорусского фронта» от 16 сентября 1939 г. В нем, в частности, сообщалось: «Ближайшая задача фронта — уничтожить и пленить вооруженные силы Польши, действующие восточней литовской границы и линии ГРОДНО-КОБРИН»48. Примечателен приказ от 19 сентября 1939 г., отданный С.К. Тимошенко командующему погранвойсками КОВО комдиву В. В. Осокину, в котором прямо говорилось о том, что ни в коем случае нельзя допустить ухода польских солдат и офицеров из Польши в Румынию49. К. Е. Ворошилов потребовал от командования КОВО разъяснений, почему не прикрыт участок границы близ г. Коломыя, через который польские части уходят в Румынию50. 22 сентября 1939 г. гарнизон Львова сдал город советским войскам, при гарантиях возможности отхода в Румынию и Венгрию. Однако большинство офицеров-защитников города оказалось в Старобельском лагере, где почти все и были расстреляны в апреле – мае 1940 г51.

По мнению М.И. Мельтюхова, на завоеванных территориях в этот период не могло быть антипольской политики. Наоборот, начальник Политуправления Красной Армии Л.З. Мехлис был озабочен прежде всего тем, чтобы защитить польское население от враждебных проявлений в первую очередь со стороны украинцев – «сейчас активизировались украинцы и терроризируют в ряде мест польских крестьян»52. Этим автор объясняет и весь смысл депортации: «То есть в определенной степени это была форма смягчения советским руководством остроты национальной ненависти на новых территориях. Конечно, мера варварская, но лучше было бы допустить национальную “разборку” среди местного населения? Не говоря уже о том, что выселение — это ведь не расстрел»53. «Гуманность» новой власти М.И. Мельтюхов трактует по-своему: во-первых, депортируя поляков в Сибирь или в Казахстан, она спасала их от украинских «разборок»; а во-вторых — всего-навсего их депортировала (а ведь могла бы и расстрелять)...

Перейдем к краткому обзору сравнительно недавно изданных работ, частично затрагивающих данную тему. Среди них можно, в частности, отметить публикации В. Бешанова и А. Смирнова, а также коллективное исследование, подготовленное специалистами ИРИ РАН и посвященное 70-летию начала Второй мировой войны. Первая работа, фактически представляющая из себя компиляцию ранее вышедших публикаций отечественных авторов (в первую очередь М. И. Мельтюхова, причем без ссылок на использовавшиеся источники и литературу), включает главу «Освободительный поход»54. Вторая является исследованием боеспособности Красной Армии на примере анализа ряда «освободительных походов», в том числе и действий Красной Армии в Польше55. В третьей же польским событиям посвящена глава пятая «Документальная хроника военного похода в Западную Белоруссию и в Западную Украину. Сентябрь – октябрь 1939 г.», где приводится значительное количество фактического материала в виде информационных блоков, размещенных в хронологическом порядке56. На ней следует остановиться особо.

Автор данной главы — Т.С. Бушуева — в первом же абзаце ставит вопрос: «Являлся ли поход в Западную Украину и Западную Белоруссию освободительным или нет?»57. Ответа, однако, не дает. Зато приводит весьма примечательный вывод, требующий отдельного комментария: «Публикуемые документы в главе свидетельствуют, что в результате фронтовой операции осени 1939 г., вошедшей в отечественную историографию, как освободительный поход в Западную Украину и в Западную Белоруссию, на карте возникнет линия общего соприкосновения Красной Армии с немецкими войсками»58.

Итак, обратим внимание на то обстоятельство, что тщательно избегается употребление самого понятия «война». Также указывается, что «освободительный поход» якобы являлся всего лишь фронтовой операцией, хотя, в действительности, он проводился силами не одного, а двух фронтов – Белорусского и Украинского, о чем сами авторы сообщают читателям ниже59! Что касается открытия тайны о возникновении линии «общего соприкосновения Красной Армии с немецкими войсками», то здесь автор явно перестаралась с глубиной выводов и откровенно «ломится в открытую дверь».

Вот еще одна выдержка: «Таким образом, на границе с Польшей было сконцентрировано около миллиона советских солдат, танковые части, авиация»60. Откровения автора снова поражают. О том, что в «освободительном походе» участвовали танки и авиация, открыто писала даже советская пресса в 1939 г. Сколько и каких именно танков и самолетов выставила Красная Армия, данное издание почему-то скромно умалчивает. Что же касается данных о миллионе солдат, то об этом соответствующая ссылка № 24 также не дает информации, ибо представляет из себя комментарий, а не отсылку к архивным материалам!

61. Однако, авторы почему-то не обратили внимание, что материал А. Мартиросяна посвящен не советско-польскому столкновению, а периоду работы немецкой разведки против СССР с осени 1939 до 1941 г. с территории оккупированной Польши. Зачем они попали в документальную хронику похода Красной Армии, для автора этих строк до сих пор остается вопросом…

В данной главе в глаза бросается массовое использование различного материала, не подтверждаемого ссылками на источники. Так, на c. 155. приводится спецсообщение Особого отдела ГУГБ НКВД СССР от 16 сентября 1939 г. Три абзаца текста с выдержками из этого сообщения не подкреплены никакими сносками62. Также относящаяся к этому документу НКВД таблица «Белорусский особый военный округ»63, отображающая данные о ходе мобилизации в последнем по состоянию на 14 сентября 1939 г., почему-то сопровождается сноской № 1764 на публикацию О.Ф. Сувенирова, где речь действительно идет о различных соединениях того же округа, но только по состоянию… на 1 мая 1939 года!

Обозревая события 15 сентября 1939 г., авторы на пяти страницах подряд обильно цитируют боевой приказ № 01 штаба Белорусского фронта, но ссылок на соответствующий архивный документ не приводят. Без ссылок даются также оперативные сводки Генштаба РККА за 19–25 и 27–28 сентября 1939 г65. Отсутствует ссылка на сообщение Л.З. Мехлиса в НКО и в ЦК ВКП(б) от 24 сентября 1939 г., приводимое на трех страницах книги66. Ссылка на запись из дневника замнаркома иностранных дел В.П. Потемкина за № 5496 от 4 октября 1939 г.67 также отсутствует.

Интересен пример с цитированием иностранных документов. Автор приводит выдержку из дневника Ф. Гальдера, цитату из выступления А. Гитлера от 22 августа 1939 г. на совещании в Оберзальцберге, касающуюся цели кампании против Польши: «Гитлер обозначил цель: “уничтожение Польши”… Речь идет не о достижении какого-то определенного рубежа или новой границы, а об уничтожении врага»68. Известны случаи, когда документы зарубежного происхождения, переведенные на русский язык и изданные в советское время, действительно страдали неполнотой и искажениями из-за цензуры. Как известно, Гальдер также издавался в СССР. Может быть, мы имеем дело именно с подобным случаем, а авторы стремились снабдить нас более точной информацией ? Цитируем соответствующий фрагмент советского издания дневников:

«II. Требования фюрера к военному руководству:

[…]

2. Цель: Уничтожение Польши, ликвидация ее живой силы. Речь идет не о выходе на какой-то рубеж или новую границу, а об уничтожении противника, к чему следует неуклонно стремиться любыми путями»69.

Есть ли разница? В данном случае, советский вариант перевода нисколько не отличается от РАНовского создания в худшую сторону, более того, он даже представляется несколько более подробным и точным. Автор снова предпочла ломиться в открытую дверь70. Сделано ли это для придания своей работе дополнительной «наукообразности», или автор просто не знала о существовавшем четыре десятка лет русском переводе — осталось непонятным.

Примечательно также, что в данном разделе из 154 ссылок на польские работы приводятся только три (все они посвящены «лагерной» тематике, а не собственно военным действиям), хотя, как уже говорилось выше, специалисты из этой страны ввели в научный оборот огромное количество до сих пор неизвестного в России документального материала именно о военных событиях осени 1939 г., в том числе и из фондов РГВА. В силу нежелания (или незнания?) автора главы, в отличие от не раз вспоминаемого А. Мартиросяна, практически не упоминаются и немногочисленные российские историки, которые много лет занимались исследованием этой проблемы71.

Вывод — познавательная ценность интересующей нас части публикации резко снижается ввиду практически полного отсутствия даже краткого упоминания о новых работах ведущих отечественных и польских историков, наличия фактических ошибок и отсутствия критического анализа размещенного материала, который зачастую приводится небрежно. Десятки (!) страниц содержат факты без ссылок на соответствующие источники. Создается впечатление, что задачей автора, в первую очередь, являлась подача определенного объема информации в рамках устоявшейся консервативной концепции событий, которая для соблюдения формального соответствия времени была дополнена некоторым количеством ссылок на современные публикации. Оправданность подобного подхода к созданию данной главы вызывает серьезные сомнения.

Подготавливая данную статью, автор сделал для себя неутешительный вывод — существующие в современной отечественной исторической науке подходы к изучению истории советско-польской войны 1939 г. (да и не только ее, но, как минимум, всей Второй мировой войны в целом) остаются весьма консервативными, а методы, которые они используют, пока далеки от стандартов академической науки.






____________________

Примечаяния:

1 См., например: Степанов А.С. Современная российская историография о масштабах и итогах боевых действий Красной Армии в Польше осенью 1939 г. // Проблемы истории Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Материалы межвузовской научной конференции. Вып. 3. Самара, 1996. С. 46-48; Степанов А.С. ВВС РККА в войне против Польши осенью 1939 г. // История авиации. 2000. № 6. С. 11-14; 2001. № 1. С. 24-27; Степанов А. С. Об итогах применения советской авиации в войне с Польшей 1939 г. // Чтения по военной истории. Сборник статей. [Материалы международной научной конференции, 19–21 апреля 2007 г.]. СПб., 2007. С. 60–63; Степанов А.С. Польская Кампания 1939 — первый опыт применения ВВС Красной Армии во Второй мировой войне // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 2. История. 2008. Вып. 3. сентябрь. С. 50–55.

2 Stiepanow A. Lotnictwo Armii Czerwonej w wojnie sowiecko-polskiej jesienia 1939 roku // Przegl?d Sil Powietrznych. Miesiecznik wydawany przez Dowodztwo Sil Powietrznych. № 9. Wrzesien. 2006. LXXVIII. S. 79-98; Stiepanow A. WWS RKKA w wojnie sowiecko-polskiej jesieni? 1939 r. // Lotnictwo. Magazyn mi?оsnikow lotnictwa wojskowego, cywilnego i kosmonautyki. № 9. Wrzesien. 2008. S. 86-94, 96.

3 Учредители журнала: Правительство Российской Федерации, Администрация Президента Российской Федерации.

4 Примечательно, что в указанном специальном выпуске, который изначально испытывал нехватку материалов (от некоторых авторов редакцией было принято по две статьи сразу, см., например: Родина. 2004. № 8. С. 13-22; 31-34; 51-54), значительная часть статей приводилась вообще без каких-либо ссылок на источники и литературу. В нем, кстати, благополучно нашлось место и статьям о зарубежной авиации, которые, естественно, могли основываться только на иностранных материалах.

5 См.: Гагин В.В. История участия советских ВВС в локальных войнах и вооруженных конфликтах 1936-1940 гг. Автореф. дис. … канд. ист. наук. Воронеж, 2006. С. 7.

6 Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 35084.

7 РГВА. Ф. 35086.

8 См., например, фрагмент из статьи Э. Дурачинского «Польша в политике Москвы 1939-1941 годов: факты, гипотезы, вопросы», опубликованный в сборнике «Война и политика, 1939-1941» (Отв. ред. А.О. Чубарян. М.: Наука, 1999. С. 50-51, 62): «Военные действия, начатые 17 сентября, в Советском Союзе называют освободительным походом. Многие польские исследователи не сомневаются, что это была война, хотя ни одна из сторон ее не объявляла (Гитлер начал агрессию против Польши также без издания требуемого международным правом акта объявления войны). Ситуация, когда СССР нарушил границу между двумя государствами, когда советские и польские войска вели борьбу друг с другом, когда солдаты гибли и их брали в плен, когда Красная Армия занимала города и территории, с точки зрения международного права была, несомненно, войной» (Далее Э. Дурачинский приводит ссылку на Eberhardt P. Polska granica wshodnia 1939-1945. Warszawa, 1993. S. 17. Прим. автора).

9 Истоки и последствия подобного явления в свое время весьма убедительно обрисовал С. З. Случ: «Тогда же, в 1989 г., в отечественной историографии наметилась тенденция, ставшая, позднее, к сожалению, обыденной практикой: не обращать внимания на публикации коллег по цеху и приводимые в них документы, факты, выводы. Причины этого явления могли быть разными, но результат один – снижение уровня исследований» (См.: СССР, Восточная Европа и Вторая мировая война, 1939-1941: дискуссии, комментарии, размышления / Отв. ред. и сост. С. З. Случ; Институт славяноведения РАН. М.: Наука, 2007. С. 77).

10 Гагин В. В. История участия советских ВВС в локальных войнах и вооруженных конфликтах 1936-1940 гг.: Дис. ... канд. ист. наук: 07.00.02. Воронеж, 2007. Научный руководитель – д.и.н. П.В. Загоровский; официальные оппоненты – д.и.н С.И. Филоненко, к.и.н. Е.И. Габелко.

11 История Второй мировой войны 1939-1945.: В 12 т. М., 1974. Т. 3. Начало войны. Подготовка агрессии против СССР. С. 357.

12 История Великой войны 1941-1945 гг.: В 2 т. М., 2010. Т. I. С. 28. Эти строки, принадлежащие перу доктора исторических наук, главному научному сотруднику Института всеобщей истории РАН О. А. Ржешевскому дословно воспроизводятся также и в ряде других новейших официальных изданий. См. например: Великая Отечественная война 1941–1945 годов: В 12 т. М., 2011. Т. 1. Основные события войны. С. 17. (за исключением слова «сейм», данного здесь со строчной буквы); Великая Победа: многотомное продолжающееся издание / под общ. ред. С.Е. Нарышкина, акад. А.В. Торкунова; Московский государственный институт международных отношений (университет) МИД России. 2-е изд., стереотипное. – Т. 2: Вставай, страна огромная. М.: МГИМО-Университет, 2013. С. 50.

13 Ковалев С.Н. Вымыслы и фальсификации в оценках роли СССР накануне и с началом Второй мировой войны // Военно-исторический журнал. 2008. № 7. С. 8, 15.

14 Минобороны «почистило» свой сайт, сделавший Польшу виновницей Второй мировой войны www.newsru.com/russia/04jun2009/polska.html

15 Глава Генштаба также «открестился» от статьи, обвиняющей Польшу в начале Второй мировой войны www.newsru.com/russia/05jun2009/makarov.html

16 Гриф секретности снят: Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах: Статистическое исследование / Под общ. ред. Г.Ф. Кривошеева. М., 1993. С. 85.

17 Иванов В.Ю. Освободительный поход или агрессия? Действия частей Красной Армии в сентябре 1939 г. и современная польская историография // Военно-исторический журнал. 1994. № 9 (ноябрь-декабрь). С. 82-86.

18 Семиряга М.И. Тайны сталинской дипломатии. 1939–1941. М., 1992. С. 91-92.

19 Лебедева Н.С. Четвертый раздел Польши и катынская трагедия // Другая война 1939–1945 / Под общ. ред. Ю.Н. Афанасьева. М., 1996. С. 246-247.

20 Невежин В.А. Синдром наступательной войны. Советская пропаганда в преддверии «священных боев», 1939-1941 гг. М., 1997. С. 80.

21 СССР, Восточная Европа и Вторая мировая война, 1939-1941: дискуссии, комментарии, размышления / Отв. ред. и сост. С. З. Случ; Институт славяноведения РАН. М.: Наука, 2007. С. 172, 175.

22 Указ. соч. С. 176.

23 Страны Центральной и Юго-Восточной Европы во Второй мировой войне: Военно-исторический справочник / Под ред. М.И. Семиряги. М., 1972. С. 143.

24 История Второй мировой войны 1939-1945: В 12 т. М, 1974. Т.З. Начало войны. Подготовка агрессии против СССР. С. 357.

25 Гриф секретности снят. С. 86.

26 Захаров М.В. Генеральный штаб в предвоенные годы. М., 1989. С.174.

27 Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 162. Д. 25.

28 РГВА. Ф. 29. Оп. 34. Д. 365. Л. 155-156.

29 Мельтюхов М.И. Советско-польские войны. Военно-политическое противостояние 1918-1939 гг. М., 2001.

30 Мельтюхов М.И. Советско-польские войны. Белый орел против красной звезды / 2-е изд., испр. И доп. М., 2004.

31 Там же. С. 466-469; 471-474; 484-489.

32 Автор ограничивается обращением к трем публикациям: Cygan W. Kresy w ogniu: Wojna polsko-sowiecka 1939. Warszawa, 1990; Szubanski R. Siedemnasty wrzesnia 1939. Warszawa, 1990; Grzelak C. Kresy w czerwieni. Agresja Zwiazku Sowieckiego na Polsk? w 1939 roku. Warszawa, 1998.

33 Szawlowski R. Wojna polsko-sowiecka 1939. / Wyd. III. Warszawa, 1997. Эта монография неоднократно переиздавалась в Польше и считается классическим трудом по данной теме.

34 Wieczorkiewicz P. Kampania 1939 roku. Warszawa, 2001.

35 Автор не исключает возможности, что ссылаться на польские издания и польских историков (если исключить банальное нежелание их изучать) — было немодно и даже «непатриотично» — вспомним, кстати, цитировавшиеся выше строки из письма редакции журнала «Родина»: «Главная причина — источники. Они исключительно польские…», датированные тем же 2004 г…

36 См., например, издания, где, в частности, использованы документы из фондов РГВА: Agresja sowiecka na Polske w swietle dokumentow 17 wrzesnia 1939. T. 2. (Front Ukrainski). Warszawa, 1996; Agresja sowiecka na Polske w swietle dokumentow 17 wrzesnia 1939. Tom 3. (Front Bialoruski). Warszawa, 1995; Grzelak C. Dziennik Dzia?an Bojowych Frontu Bialoruskiego we wrzesniu 1939 roku. Warszawa, 1998.

37 Особого внимания из них, с точки зрения автора, заслуживают монография «Красный блицкриг» о применении советских бронетанковых войск в Польше в 1939 г. и статья «Польско-советская воздушная война сентября 1939 г.» об итогах действия ВВС РККА, содержание которой легло в основу изданной позднее монографии того же автора. См.: Magnuski J., Kolomiec M. Czerwony blitzkrieg. Wrzesien 1939: Sowieckie wojska pancerne w Polsce. Warszawa, 1994; Wawrzynski M. Wojna lotnicza polsko-sowiecka, wrzesien 1939 // Militaria i Fakty. 2003. № 4. S. 26-28, 30-31; № 5-6. S. 27-28, 30-32; Wawrzynski M. Czerwone gwiazdy — sojusznik czarnych krzy?y nad Polska. Lotnictwo sowieckie nad Kresami wrzesien-pazdziernik 1939. Wydawnictwo Pegaz, Wydawnictwo Ulica Lipowa. Warszawa, 2008.

38 См.: Барятинский М., Коломиец М. Легкий танк БТ-7 // Бронеколлекция. Приложение к журналу Моделист-конструктор. 1996. № 5 (8). С. 32; Шмелев И. П. Бронетанковые войска Польши 1918-1939 гг. // Техника и вооружение вчера, сегодня, завтра. 1999. № 9. С. 19.

39 Котельников В.Р. Авиация в советско-польском конфликте сентября 1939 года (по документам советских архивов) // Авиация и космонавтика вчера, сегодня, завтра. 1999. № 9 (Вып. 50). С. 5-10.

40 Это касается, в частности, упомянутой выше статьи В.Р. Котельникова (см., например, Wawrzynski M. Op. cit. // Militaria i Fakty. 2003. № 5-6. S. 32). Некоторые из отечественных авторов публиковались в Польше, как например, М. Коломиец, который был соавтором упоминавшейся выше монографии «Красный блицкриг».

41 Мельтюхов М.И. Советско-польские войны. С. 602.

42 Там же. С. 534-535, 593, 601-602.

43 Там же. С. 598.

44 Впрочем, это обстоятельство нисколько не мешает последним так же охотно подчеркивать и рост антисоветизма западных держав после 17 сентября 1939 г., например: «Договор с Германией о ненападении и совместные действия СССР в Польше (Прим.: Так в тексте А. С.) вызвали в странах Западной Европы и США яростную антисоветскую кампанию» (См. Великая Отечественная война 1941-1945 годов. В 12 т. М., 2012. Т. 2. Происхождение и начало войны. С. 387).

45 Подробнее об этом см.: Berthon S., Potts J. Warlords. The Heart of Conflict 1939-1945. London, 2005. P. 182-196, 225.

46 Мельтюхов М.И. Советско-польские войны. С. 596.

47 Беднаж Б. Участие польских регулярных войсковых соединений во Второй мировой войне // Вторая мировая война. М., 1966. Кн. 2. Военное искусство. С. 235.

48 РГВА. Ф. 35086. Оп. 1. Д. 149. Л. 25.

49 Мельтюхов М.И. Указ. соч. С. 491-492. Автор, приводя этот факт, никак не комментирует его.

50 Лебедева Н.С. Польша между Германией и СССР в 1939 г. // Война и политика, 1939-1941. М., 1999. С. 77.

51 Говоря о капитуляции гарнизона Львова, автор ничего не сообщает об этом факте. См.: Мельтюхов М.И. Указ. соч. С. 480-489.

52 Мельтюхов М.И. Советско-польские войны. С. 607.

53 Там же. С.612.

54 Бешанов В. Красный блицкриг. М., 2006. С. 25-210.

55 Смирнов А.А. Крах 1941 — репрессии ни при чём! «Обезглавил» ли Сталин Красную Армию? М., 2011.

56 К 70-летию начала Второй мировой войны. Исследования, документы, комментарии: Колл. монограф. / Отв. ред.: А.Н. Сахаров, В.С. Христофоров, Ю.Л. Дьяков, Л.П. Колодникова, Т.С. Бушуева, А.В. Серегин. М., 2009. С. 144-256.

57 Там же. С. 144.

58 Там же. С. 146. От слова «возникнет» до конца предложения в публикации текст выделен жирным шрифтом.

59 Там же. С. 157, 250.

60 Там же. С. 159.

61 Там же. С. 146.

62 Там же. С. 156-157.

63 Там же. С. 156.

64 Там же. С. 249.

65 Там же. С. 180, 183, 188, 191, 198-199, 201, 205, 207-208.

66 Там же. С. 202-204

67 Там же. С. 220.

68 Там же. С. 147-148.

69 Гальдер Ф. Военный дневник. Ежедневные записи начальника Генерального штаба сухопутных войск 1939–1942 гг.: В 3 т. М., 1968. Т. 1. От начала войны с Польшей до конца наступления на Западном фронте (14.8.1939 – 30.6.1940). С. 57.

70 В данном случае Т. С. Бушуева не одинока. Примечательно, что именно эта цитата в точно таком же виде приводится и в статье С. З. Случа, опубликованной в спецвыпуске РАНовской «Российской истории», посвященном 70-летию начала Второй мировой войны: См.: Случ. С.З. Пока еще не последовали удары… Политика Германии и СССР относительно Польши (октябрь 1938 г. – август 1939 г.) // Российская история. 2009. № 5 (сентябрь-октябрь). С. 81, 85. Справедливости ради следует отметить, что выше С. З. Случ указывает «политические и военные цели национал-социалистического и советского руководства в отношении Польши фактически совпали» (см. c. 81).

71 См., например, публикации Токарева В.А.: Советский «кинозалп» по Польше, 1939-1941 гг. / Вестник МаГУ. Вып. 1. 2000; «Исчезновение» майора С.И. Грицевца: пропагандистский прецедент 1939 года // Великая победа: героизм и подвиг народов. Материалы международной научной конференции (Минск, 28-29 апреля 2005 г.). Т.1. Минск, 2006. С. 186-191; «Похоронен у деревни Павшино…»: презентация потерь и мемориальная практика советской стороны в польскую кампанию 1939 г. // Опыт мировых войн в истории России: сб. ст. / [редкол. И. В. Нарский и др.]. Челябинск, 2007. С. 208-229. Отметим, кстати, что в последней упомянутой работе В. А. Токарев, проанализировав судьбу 1 405 человек, погибших во время «Освободительного похода в Западную Украину и в Западную Белоруссию» осенью 1939 г., выяснил, что только по 259 из них в официальных документах было указано точное место захоронения (т.е. в 18,4% случаев) и только в 30% случаях было указано точная дата гибели. То есть, согласно доступным советским документам, свыше 80% из погибших в Польше в 1939 г. погибли неизвестно где, а 70% — непонятно когда! Автор отмечал, что «иногда погибшие приписывались к несуществующим воинским частям и нередко лишались права иметь последнюю прописку во времени и пространстве» (Подробнее см.: Токарев В.А. «Похоронен у деревни Павшино…»: презентация потерь и мемориальная практика советской стороны в польскую кампанию 1939 г. С. 220, 226). Таким образом, даже по отношению к собственным командирам и бойцам, выполнявшим волю советского же государства и погибшим за него, госвласть СССР отнеслась как к расходному материалу.
 

АГУ

Мэтр
Регистрация
01.02.2012
Сообщения
23 817
Реакции
944
Немцы не успели обьявить войну? Или бес тебя попутал

"В ночь на 22 июня 1941 года Шуленбург получил из Берлина телеграмму с текстом ноты об объявлении войны Советскому Союзу. В половине шестого утра, через два часа после начала военных действий, он был принят в Народном комиссариате иностранных дел и вручил её Вячеславу Молотову (по словам самого В. М. Молотова Шуленбург явился раньше, около пол-третьего, но не позже 3 часов ночи[5])."
А как же :
Граждане и гражданки Советского Союза! Сегодня в 4 часа утра без всякого объявления войны германские вооруженные силы....
?
Кина насмотрелся или время считать не можешь? К 4 часам ночи, о чем говорится в кино, нокакого обьявления войны не было. Ноту доставили через 2 часа. Так что правда в кино образно соблюдена, видимо стараниями редакторов и цензоров
Нота была раньше. Но там не говорилось о войне.
 

kizole

Мэтр
Регистрация
12.02.2011
Сообщения
20 289
Реакции
4 004
9 / 2014
Алексей С. Степанов
СОВЕТСКО-ПОЛЬСКАЯ ВОЙНА 1939 ГОДА

c1ab5f0da9.gif

1 так и за рубежом2, хотелось бы поделиться с читателями своими наблюдениями над трансформацией подходов отечественной исторической науки к различным вопросам истории советско-польской войны 1939 г. от распада СССР до сегодняшнего дня.

Из письма от 20 мая 2004 г. ответственного секретаря редакции и редактора отдела повседневной истории российского исторического журнала «Родина»3 Татьяны Олеговны Максимовой, координатора спецномера, посвященного 100-летию мировой авиации, относительно возможности публикации статьи по «белому пятну» — роли авиации в советско-польской войне осени 1939 г.: «Статью же А. Степанова в данном исполнении наш научный редактор забраковал. Главная причина — источники. Они исключительно польские…»4.

Ровно пять лет спустя, в апреле 2009 г., на защите докторской диссертации автора в Санкт-Петербургском университете все три оппонента, положительно отозвавшиеся о самой работе в целом, не сговариваясь заранее указали, что советско-польская война осени 1939 г. — это некорректное понятие, которое в диссертации употреблять не следует, т.к. война Польше не объявлялась, и соответственно, был лишь ввод советских войск в восточные районы Польши. В ответ на замечание, что ряд отечественных историков уже признал факт ведения войны с Польшей, автору было указано, что они идут на поводу ненаучных тенденций, а что касается польских историков, то они настроены антироссийски и их доводы надо воспринимать критически. Чтобы найти выход из сложившейся ситуации, оппоненты подчеркнули, что автор не имеет специального военного образования, поэтому его терминологическую ошибку можно понять и признать незначительной по сравнению с достигнутыми в работе положительными результатами в целом…

Данные эпизоды из личного опыта автора являются лишь весьма небольшой частью сложившейся к настоящему времени картины отношения современной отечественной исторической науки к советско-польской войне 1939 г. Эта тема никогда не была и не является популярной у российских историков, а их отношение к этой войне в значительной степени базируется либо на отрицании таковой как явления, либо на ее игнорировании.

Чтобы не быть голословным, приведу конкретный пример. Так, в диссертационном исследовании В.В. Гагина, посвященном истории участия советских ВВС в локальных войнах и вооруженных конфликтах 1936–1940 гг., по словам самого же соискателя, первой задачей являлось «рассмотрение особенностей и эволюции советской внешней политики по отношению к противоборствующим сторонам конфликтов и войн в Испании и Китае, и агрессивным акциям сопредельных государств — Японии и Финляндии (sic!), а также определение масштабов влияния и результатов участия советских ВВС в боях на расстановку сил в регионах»5. Итак, автор даже не упоминает о самом факте существования польской кампании. Отсутствие таковой в общем перечне войн и конфликтов 1936-1940 гг. с участием СССР автор ничем не обосновывает, попросту игнорируя ее.

Отметим, что описание боевых действий РККА в сентябре – октябре 1939 г., в частности, содержится в ряде документов из фондов РГВА: «Коллекции документов Украинского фронта6» и «Коллекции документов Белорусского фронта7». Работая с путеводителями по описям фондов РГВА и зная о существовании «испанского фонда» (Ф. 35082) и фонда с материалами о боях на Халхин-Голе (Ф. 35083) соискателю не заметить их было бы трудно чисто физически, т.к. они идут следующими в перечне.

Вероятно, кто-то может себе позволить и в XXI веке считать Финляндию агрессором, а также не знать масштабы советско-польского столкновения или оценивать итоги последнего как весьма скромные и вообще не принимать их в расчет, но откровенное игнорирование самого факта наличия исследований и выводов своих непосредственных предшественников (не говоря уже о точке зрения польских историков по этому поводу, публиковавшихся на русском языке8), а также документов архива, с фондами которого работал соискатель, — ситуация весьма показательная9. Тем более удивительно, что В.В. Гагин не просто взялся защищать, но и успешно защитил свою кандидатскую диссертацию в 2007 г.10! Конечно, возможно, что дело здесь выходит за рамки обсуждаемой нами темы, но тогда мы вынуждены констатировать не просто слабость (точнее — отсутствие) анализа советско-польского столкновения осени 1939 г., а методологическое несовершенство современной отечественной исторической науки.

Проследить эволюцию отечественной научной мысли относительно событий осени 1939 г. за последние сорок лет можно на примере двух приведенных ниже отрывков. Для того, чтобы читатель сам почувствовал разницу между советской точкой зрения на эти события, выраженной на страницах третьего тома «Истории Второй мировой войны», и современной точкой зрения образца 2010–2011 гг., даем их без каких-либо комментариев.

«Быстрые и решительные действия Советской Армии сорвали расчет гитлеровцев захватить Западную Украину и Западную Белоруссию. Как признает бывший генерал вермахта Н. Форман, меры, предпринятые советским правительством, помешали осуществлению задуманного плана выхода немецких войск непосредственно к границам СССР. Известно, что в начале сентября гитлеровское руководство обсуждало вопрос об образовании марионеточного украинского государства — «самостоятельной польской и галицийской Украины». Но и этот замысел провалился. По решительному требованию советского правительства фашистский вермахт вынужден был очистить ранее занятую территорию Западной Украины и Западной Белоруссии. Тот день, когда об этом было принято решение, Гальдер назвал “днем позора немецкого политического руководства”»11.

«Официальные и неофициальные осуждения в Польше этого решения советского правительства, в том числе в резолюции Cейма 23 сентября 2009 года “в связи с 70-летием нападения СССР на Польшу”, тенденциозны и находятся вне контекста сложившейся военной обстановки: наступающие германские армии приближались к границам СССР. Немецкое командование нарушило согласованный рубеж предельного продвижения вермахта на восток и отвело за этот рубеж (демаркационную линию) свои войска только по категорическому требованию советского правительства. По свидетельству генерала вермахта Н. Формана, демарш Москвы помешал осуществлению задуманного плана выхода немецких войск непосредственно к границам СССР. Начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии генерал Ф. Гальдер назвал день 20 сентября 1939 г., когда в Берлине приняли решение об отводе немецких войск на согласованный рубеж, “днем позора немецкого политического руководства”»12.

Что говорить об истории советско-польской войны, если в отечественной исторической науке встречаются работы, носящие откровенно антипольский характер, появление которых было бы немыслимо даже в советский период, когда, кстати, отнюдь не поощрялась политика межвоенной («буржуазно-помещичьей») Польши. Так, в середине 2008 г. в «Военно-историческом журнале» была опубликована статья «Вымыслы и фальсификации в оценках роли СССР накануне и с началом Второй мировой войны» входящего в редакционный совет этого издания С. Н. Ковалева. В ней автор фактически возложил на Польшу вину за развязывание Второй мировой войны! В статье, в частности, говорилось: «Все, кто непредвзято изучал историю Второй мировой войны, знают, что она началась из-за отказа Польши удовлетворить германские претензии. Однако менее известно, чего же именно добивался от Варшавы А. Гитлер. Между тем требования Германии были весьма умеренными: включить вольный город Данциг в состав “третьего рейха”, разрешить постройку экстерриториальных шоссейной и железной дорог, которые связали бы Восточную Пруссию с основной частью Германии. Первые два требования трудно назвать необоснованными». Далее автор отмечал, что «подавляющее большинство жителей отторгнутого от Германии согласно Версальскому мирному договору Данцига составляли немцы, искренне желавшие воссоединиться с исторической родиной». «Вполне естественным было и требование насчет дорог, тем более что на земли разделяющего две части Германии “польского коридора” при этом не покушались», — подытоживал С.Н. Ковалев. Однако Польша отказалась удовлетворить требования Германии, поэтому немецкая сторона 28 апреля 1939 г. аннулировала декларацию о дружбе и ненападении, указывал автор статьи13.

Несколько позднее разразился дипломатический скандал: Министерство иностранных дел Польши потребовало объяснений у российского посла в связи с публикацией статьи С.Н. Ковалева на официальном сайте Минобороны России. На информационном сайте «Новости NEWSru.com» 4 июня 2009 г. сообщалось: «Скандальный текст под названием “Вымыслы и фальсификации в оценках роли СССР накануне и с началом Второй мировой войны” пропал из раздела “История против лжи и фальсификаций” сайта Минобороны России. Напомним, статья за подписью начальника научно-исследовательского отдела военной истории Северо-Западного региона РФ Института военной истории Министерства обороны, кандидата исторических наук полковника Сергея Ковалева потрясла общественность. Полковник Ковалев сделал вывод, что в начале Второй мировой войны виновата не Германия, а Польша: упрямые поляки отказались выполнить “обоснованные” требования Гитлера и отдать фашистам часть своей территории, за что и были завоеваны». Начальник Управления пресс-службы и информации МО РФ полковник Александр Дробышевский 4 июня 2009 г. вынужден был выступить с разъяснениями: аналитические материалы, размещенные на сайте Минобороны РФ в разделе «Военная Энциклопедия», не являются официальной позицией российского военного ведомства и их «не следует рассматривать как официальную точку зрения Минобороны»14. На следующий день, 5 июня 2009 г., уже сам начальник российского Генштаба, генерал армии Николай Макаров, заявил журналистам в Москве, что статья военного историка Ковалева о причинах начала Второй мировой войны, опубликованная на днях на сайте Минобороны РФ, не является официальной позицией министерства15.

Следует дать определение действиям советских войск в Польше осенью 1939 г. В советское время они, как правило, именовались «Освободительным походом Красной Армии в Западную Украину и Западную Белоруссию». В статистическом исследовании о потерях вооруженных сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах говорится уже просто о «Походе в Западную Украину и Западную Белоруссию в 1939 г.»16. Красноречивое название «Освободительный поход или агрессия? Действия частей Красной Армии в сентябре 1939 г. и современная польская историография» носила статья В.Ю. Иванова, который отстаивал устоявшуюся формулировку17. По мнению М.И. Семиряги произошло «вступление советских войск в Польшу»18. Н.С. Лебедева, напротив, писала «о ведении самых настоящих военных действий против соседнего государства»19. В.А. Невежин также подтверждал последнюю точку зрения, когда приводил следующий важный аргумент в ее пользу: «”Освободительный поход” в директивных документах РККА был назван “революционной, справедливой войной”»20. С.З. Случ указывал в числе наиболее заметных новаций, озвученных в отечественной историографии еще в 1985–1991 гг., следующую: «Вторжение Красной Армии 17 сентября на территорию сражавшейся против вермахта Польши представляло собой акт агрессии, совершив который сталинский режим де-факто втянул Советский Союз во Вторую мировую войну на стороне нацистской Германии»21. При этом он совершенно справедливо подчеркнул, что «большинство новаций, к сожалению, до сегодняшнего дня по разным причинам остались в основном некоей “декларацией о намерениях”, историографическим фактом, не более того»22.

Автор данной статьи вполне согласен с оценкой советско-польского военного противоборства осенью 1939 г. именно как войны. К тому же, эта формулировка прочно утвердилась и активно используется в польской историографии, касающейся данного периода.

23. Спустя два года в официальной «Истории Второй мировой войны 1939–1945 гг.» говорилось несколько иное: «К 25 сентября Советская Армия при широкой поддержке населения завершила свою освободительную миссию»24. Эта хронология утвердилась на два десятка лет, будучи, например, воспроизведенной и в постсоветском статистическом исследовании «Гриф секретности снят»: «Войска Украинского и Белорусского фронтов 17 сентября 1939 г. перешли советско-польскую границу и к 25 сентября достигли назначенного им рубежа по р. Западный Буг и Сан»25. Разумеется, были небольшие отступления от этой даты (например, в мемуарах Маршала Советского Союза М. В. Захарова было указано, что «освободительный поход» продолжался 12 дней, т.е. по 28 сентября включительно26), но из-за практически полного игнорирования темы в целом существенного значения они не имели.

Только в 2000 г. М.И. Мельтюховым было предложено: война длилась с 17 сентября по 12 октября 1939 г., т.е. почти четыре недели. Таким образом, лишь к концу XX века в российской историографии расплывчатая формулировка «Освободительный поход» стала постепенно меняться на вполне конкретную «Советско-польская война осени 1939 г.» и всего за несколько лет ее реальные хронологические рамки раздвинулись с первоначально объявленных девяти дней до двадцати шести. Примечательно, что часть важных документов об этой войне в российских архивах были открыты только на рубеже XX-XXI веков. Интересно, что В.Р. Котельников, первый российский автор, опубликовавший статью про воздушную войну СССР против Польши и проработавший ряд доступных документов из фондов РГВА, отмечал в 1999 г.: «Сразу скажу, что никаких материалов по планированию операций против Польши мною не обнаружено. Скорее всего, они до сих пор засекречены» (из письма В. Р. Котельникова от 7 декабря 1999 г. автору). Документы первой описи фонда 35084 «Коллекция документов Украинского фронта» были рассекречены 2 марта 2001 г. Хранившиеся в РГАСПИ «Протоколы № 1/1ОП — 6/6ОП заседаний Политбюро ЦК ВКП(б) за 23 марта — 5 сентября 1939 г», относящиеся к непосредственному кануну и началу Второй мировой войны, были рассекречены только в декабре 2003 г.27.

В настоящее время автором выявлена иная градация хронологии боевых действий РККА. Так, в письмах от 20 октября 1939 г. за №№ 321498 и 321499, за подписями Локтионова, Агальцова, Арженухина, говорилось, что Военный Совет РККА в целях изучения боевого опыта и подведения итогов по действующим ВВС предлагает к 15 ноября 1939 г. представить подробные доклады командующему ВВС Украинского фронта комкору Астахову «о боевых действиях ВВС фронта за период с 17.9. по 15.10.39.» и командующему ВВС Белорусского фронта комдиву Гусеву «о боевых действиях ВВС фронта за период с 17.09 по 16.10.39», соответственно28. Итак, согласно документам РГВА, отражающим мнения командования советских ВВС, общая продолжительность боевых действий советской авиации в Польше (а значит и Красной Армии в целом) определяется периодом ровно в один календарный месяц — для ВВС Белорусского фронта и на один день меньше — для ВВС Украинского. Эти данные, вероятно, и могут считаться окончательными на сегодняшний день.

Отметим, что такой объемной работы, посвященной данной проблематике, как монография М. И. Мельтюхова29, в отечественной историографии на момент ее выхода не существовало. Кратко проанализируем ее второе, дополненное издание, появившиеся спустя три года30. Начнем с обзора использованных в монографии источников и отражения в ней достижений как отечественных, так и зарубежных предшествующих исследователей данной темы.

Во-первых, вопросы вызывает обращение автора с источниками. Например, в части третьей «Сентябрь 1939 года» в разделе «Польская кампания Красной Армии: 17–21 сентября» объемом 30 страниц, ссылки на источники присутствовали только на девяти из них. Встречались целые блоки по 4-6 страниц, не обеспеченные никакими сносками31. А ведь это касалось описания хода войны, которое можно было бы счесть самой ценной частью монографии, т.к. именно здесь автор чаще всего использовал архивный материал.

Во-вторых, обращает на себя внимание весьма незначительное использование в данной монографии трудов, в том числе классических, польских авторов посвященных тематике советско-польской войны 1939 г.32 Хотя второй польско-советской войне, которую, в свою очередь, символизирует дата 17 сентября 1939 г., в Польше было посвящено большое количество научных публикаций, в том числе и эмигрантских, М.И. Мельтюхов даже не упомянул о фундаментальном исследовании польско-советской войны 1939 г., принадлежащем перу Р. Шавловского33. Обойденной его вниманием осталась также монография профессора Института истории Варшавского университета П. Вечоркевича «Кампания 1939 г.»34, знатока истории Красной Армии, автора около 20 исторических трудов, который, помимо прочего, активно работал в российских архивах. О специальных работах польских историков, подробно разбиравших действия авиации, бронетанковых войск, флота и т.д., речь не идет вообще. Неудивительно, что в работе отсутствует даже краткий историографический обзор работ польских авторов по данной теме35. В связи с этим, можно отметить парадоксальную на первый взгляд ситуацию — не отечественные, а польские специалисты первыми перевели на родной язык и опубликовали ряд документов из российских архивов, касающихся боевых действий РККА периода осени 1939 г. Поэтому и уровень разработки многих аспектов советско-польской войны 1939 г. в польской историографии, благодаря введенным в научный оборот документам, выше, чем в отечественной. В связи с минимальным количеством отечественных исследований по данной теме значительный интерес представляют сборники документов и публикации трудов польских авторов, как общего характера, которые касались советско-польской войны 1939 г. в целом36, так и более узких по тематике исследований, в том числе относящиеся к применению различных родов войск37. Обратим внимание, что отечественные авторы активно ссылались на информацию, исходящую от польских исследователей и упоминали их соответствующие труды. Так, российский читатель мог узнать из отечественных публикаций о существовании монографии «Красный блицкриг», а данные одного из ее авторов, Януша Магнуского, о потерях советских танковых войск в Польше в 1939 г. были использованы известным исследователем истории развития и применения бронетанковой техники И.П. Шмелевым в статье о бронетанковых войсках Польши, выход в свет которой, так же как и упомянутой выше статьи В.Р. Котельникова, был приурочен к 60-летию начала Второй мировой войны38. Однако в отличие от своих российских коллег М.И. Мельтюхов проигнорировал практически все новейшие польские публикации.

В-третьих, многие работы отечественных авторов, посвященные различным аспектам боевых действий советских войск в Польше, также остались обойденные вниманием. Например, отсутствовало упоминание о первой отечественной публикации, непосредственно посвященной боевому применению ВВС РККА против Польши осенью 1939 г., подготовленной исследователем истории авиации В. Р. Котельниковым, выход в свет которой был приурочен к 60-летию начала Второй мировой войны39. Подобная ситуация выглядела еще более странной в свете того, что многие из российских авторов были хорошо известны польским исследователям40. Но М.И. Мельтюхову, вероятно, эти и иные публикации либо вообще были неизвестны, либо он просто не счел нужным писать о достижениях польских и российских коллег. Во всяком случае, им не была упомянута ни одна из указанных выше фамилий.

Перейдем к анализу содержания работы и основных концептуальных положений автора. Примечательно его желание изобразить советские действия как «миротворческую операцию», именно так он и представляет их в заключительной главе книги: «Поэтому действия Красной армии в Польше могут рассматриваться в соответствии с современной терминологией, как миротворческая операция»41. Важным доказательством того, что советские операции против Польши не имели агрессивного характера, для М.И. Мельтюхова являлся тот факт, что влиятельные политические круги западных держав примирились с результатами этих операций, признав их по сути дела действиями, направленными против Германии42.

Что же касается «мягкой» позиции западных союзников по отношении к СССР в связи с войной против Польши, необходимо отметить, что активных действий против Германии, как известно, союзники не разворачивали, и реальной помощи Польше оказано не было. Поэтому М.И. Мельтюхов, признавая, что союзники «палец о палец не ударили, чтобы помочь ей»43, в данном случае вступил в противоречии с высказанным ранее собственным положением о фактическом оправдании союзниками действий СССР. Не надо забывать, что известное заявление Черчилля 1 октября 1939 г. о создании Восточного фронта, которое с явным удовольствием цитировали как советские, так и российские историки44 с целью морального оправдания и придания некоего подобия легитимности действиям СССР 17 сентября 1939 г., можно и нужно, в первую очередь, рассматривать как оправдание собственной бездеятельности Англии по отношению к Германии в данный период. В связи с этим тем более было бы наивно ожидать от Англии и Франции каких-либо активных ответных акций по отношению к СССР. Отметим, кстати, что когда в 1943 г. немцы развернули пропагандистскую кампанию по поводу захоронений в Катыни, то и Ф. Рузвельт, и У. Черчилль также заняли сдержанную позицию. Отношения со Сталиным были для них гораздо важнее, чем разногласия с польским эмигрантским правительством. В итоге, союзники объявили результаты расследования Красного Креста по Катыни неубедительными, причем в конце того же 1943 г. Рузвельт откровенно заявил: «Мне плевать на несколько выкриков из-за Польши»45.

Уделяя внимание описанию множества локальных и второстепенных эпизодов, М.И. Мельтюхов почему-то не рассматривал влияние действий Красной Армии на продолжение борьбы польских вооруженных сил с Германией и ее союзниками в контексте последующих событий Второй мировой войны. Он лишь активно отстаивает следующий тезис: «Теперь, когда события сентября 1939 г. достаточно хорошо изучены, следует однозначно заявить, что никакой помощи со стороны СССР Германия в Польше не получила, да она была и не нужна»46. Оставив на совести автора тезис об «изученности», отметим только, что и Вторая мировая война, и борьба польского народа отнюдь не закончились осенью 1939 г. Даже в годы социализма вопрос о роли польских частей, сражавшихся с Германией после осени 1939 г., рассматривался польскими историками. Например, еще в апреле 1965 г. на научной конференции в Москве (одним из организаторов которой были Министерство обороны и ГлавПУр) в честь 20-й годовщины победы над фашистской Германией военный историк профессор генерал Б. Беднаж выступил с соответствующим сообщением, где, в частности, говорилось: «Когда умолкли последние выстрелы в Европе, польский солдат мог с гордостью заявить, что он не сложил оружия в сентябре 1939 г., а сражался в течение всей войны»47.

В свете того, что М. И. Мельтюхов рассматривал в своей монографии взаимосвязь событий 1920 и 1939 гг., игнорирование им влияния польской кампании РККА 1939 г. на последующую борьбу вооруженных сил Польши в 1939-1945 гг. вызывает недоумение. РККА не просто занимала территорию Восточной Польши, проводя кое-где эпизодические бои. Одной из ее основных задач было отсечь польские войска от границ сопредельных государств и взять в плен личный состав. Так, в связи с вышеизложенным представляет интерес «Боевой приказ № 001 штаба ВВС Белорусского фронта» от 16 сентября 1939 г. В нем, в частности, сообщалось: «Ближайшая задача фронта — уничтожить и пленить вооруженные силы Польши, действующие восточней литовской границы и линии ГРОДНО-КОБРИН»48. Примечателен приказ от 19 сентября 1939 г., отданный С.К. Тимошенко командующему погранвойсками КОВО комдиву В. В. Осокину, в котором прямо говорилось о том, что ни в коем случае нельзя допустить ухода польских солдат и офицеров из Польши в Румынию49. К. Е. Ворошилов потребовал от командования КОВО разъяснений, почему не прикрыт участок границы близ г. Коломыя, через который польские части уходят в Румынию50. 22 сентября 1939 г. гарнизон Львова сдал город советским войскам, при гарантиях возможности отхода в Румынию и Венгрию. Однако большинство офицеров-защитников города оказалось в Старобельском лагере, где почти все и были расстреляны в апреле – мае 1940 г51.

По мнению М.И. Мельтюхова, на завоеванных территориях в этот период не могло быть антипольской политики. Наоборот, начальник Политуправления Красной Армии Л.З. Мехлис был озабочен прежде всего тем, чтобы защитить польское население от враждебных проявлений в первую очередь со стороны украинцев – «сейчас активизировались украинцы и терроризируют в ряде мест польских крестьян»52. Этим автор объясняет и весь смысл депортации: «То есть в определенной степени это была форма смягчения советским руководством остроты национальной ненависти на новых территориях. Конечно, мера варварская, но лучше было бы допустить национальную “разборку” среди местного населения? Не говоря уже о том, что выселение — это ведь не расстрел»53. «Гуманность» новой власти М.И. Мельтюхов трактует по-своему: во-первых, депортируя поляков в Сибирь или в Казахстан, она спасала их от украинских «разборок»; а во-вторых — всего-навсего их депортировала (а ведь могла бы и расстрелять)...

Перейдем к краткому обзору сравнительно недавно изданных работ, частично затрагивающих данную тему. Среди них можно, в частности, отметить публикации В. Бешанова и А. Смирнова, а также коллективное исследование, подготовленное специалистами ИРИ РАН и посвященное 70-летию начала Второй мировой войны. Первая работа, фактически представляющая из себя компиляцию ранее вышедших публикаций отечественных авторов (в первую очередь М. И. Мельтюхова, причем без ссылок на использовавшиеся источники и литературу), включает главу «Освободительный поход»54. Вторая является исследованием боеспособности Красной Армии на примере анализа ряда «освободительных походов», в том числе и действий Красной Армии в Польше55. В третьей же польским событиям посвящена глава пятая «Документальная хроника военного похода в Западную Белоруссию и в Западную Украину. Сентябрь – октябрь 1939 г.», где приводится значительное количество фактического материала в виде информационных блоков, размещенных в хронологическом порядке56. На ней следует остановиться особо.

Автор данной главы — Т.С. Бушуева — в первом же абзаце ставит вопрос: «Являлся ли поход в Западную Украину и Западную Белоруссию освободительным или нет?»57. Ответа, однако, не дает. Зато приводит весьма примечательный вывод, требующий отдельного комментария: «Публикуемые документы в главе свидетельствуют, что в результате фронтовой операции осени 1939 г., вошедшей в отечественную историографию, как освободительный поход в Западную Украину и в Западную Белоруссию, на карте возникнет линия общего соприкосновения Красной Армии с немецкими войсками»58.

Итак, обратим внимание на то обстоятельство, что тщательно избегается употребление самого понятия «война». Также указывается, что «освободительный поход» якобы являлся всего лишь фронтовой операцией, хотя, в действительности, он проводился силами не одного, а двух фронтов – Белорусского и Украинского, о чем сами авторы сообщают читателям ниже59! Что касается открытия тайны о возникновении линии «общего соприкосновения Красной Армии с немецкими войсками», то здесь автор явно перестаралась с глубиной выводов и откровенно «ломится в открытую дверь».

Вот еще одна выдержка: «Таким образом, на границе с Польшей было сконцентрировано около миллиона советских солдат, танковые части, авиация»60. Откровения автора снова поражают. О том, что в «освободительном походе» участвовали танки и авиация, открыто писала даже советская пресса в 1939 г. Сколько и каких именно танков и самолетов выставила Красная Армия, данное издание почему-то скромно умалчивает. Что же касается данных о миллионе солдат, то об этом соответствующая ссылка № 24 также не дает информации, ибо представляет из себя комментарий, а не отсылку к архивным материалам!

61. Однако, авторы почему-то не обратили внимание, что материал А. Мартиросяна посвящен не советско-польскому столкновению, а периоду работы немецкой разведки против СССР с осени 1939 до 1941 г. с территории оккупированной Польши. Зачем они попали в документальную хронику похода Красной Армии, для автора этих строк до сих пор остается вопросом…

В данной главе в глаза бросается массовое использование различного материала, не подтверждаемого ссылками на источники. Так, на c. 155. приводится спецсообщение Особого отдела ГУГБ НКВД СССР от 16 сентября 1939 г. Три абзаца текста с выдержками из этого сообщения не подкреплены никакими сносками62. Также относящаяся к этому документу НКВД таблица «Белорусский особый военный округ»63, отображающая данные о ходе мобилизации в последнем по состоянию на 14 сентября 1939 г., почему-то сопровождается сноской № 1764 на публикацию О.Ф. Сувенирова, где речь действительно идет о различных соединениях того же округа, но только по состоянию… на 1 мая 1939 года!

Обозревая события 15 сентября 1939 г., авторы на пяти страницах подряд обильно цитируют боевой приказ № 01 штаба Белорусского фронта, но ссылок на соответствующий архивный документ не приводят. Без ссылок даются также оперативные сводки Генштаба РККА за 19–25 и 27–28 сентября 1939 г65. Отсутствует ссылка на сообщение Л.З. Мехлиса в НКО и в ЦК ВКП(б) от 24 сентября 1939 г., приводимое на трех страницах книги66. Ссылка на запись из дневника замнаркома иностранных дел В.П. Потемкина за № 5496 от 4 октября 1939 г.67 также отсутствует.

Интересен пример с цитированием иностранных документов. Автор приводит выдержку из дневника Ф. Гальдера, цитату из выступления А. Гитлера от 22 августа 1939 г. на совещании в Оберзальцберге, касающуюся цели кампании против Польши: «Гитлер обозначил цель: “уничтожение Польши”… Речь идет не о достижении какого-то определенного рубежа или новой границы, а об уничтожении врага»68. Известны случаи, когда документы зарубежного происхождения, переведенные на русский язык и изданные в советское время, действительно страдали неполнотой и искажениями из-за цензуры. Как известно, Гальдер также издавался в СССР. Может быть, мы имеем дело именно с подобным случаем, а авторы стремились снабдить нас более точной информацией ? Цитируем соответствующий фрагмент советского издания дневников:

«II. Требования фюрера к военному руководству:

[…]

2. Цель: Уничтожение Польши, ликвидация ее живой силы. Речь идет не о выходе на какой-то рубеж или новую границу, а об уничтожении противника, к чему следует неуклонно стремиться любыми путями»69.

Есть ли разница? В данном случае, советский вариант перевода нисколько не отличается от РАНовского создания в худшую сторону, более того, он даже представляется несколько более подробным и точным. Автор снова предпочла ломиться в открытую дверь70. Сделано ли это для придания своей работе дополнительной «наукообразности», или автор просто не знала о существовавшем четыре десятка лет русском переводе — осталось непонятным.

Примечательно также, что в данном разделе из 154 ссылок на польские работы приводятся только три (все они посвящены «лагерной» тематике, а не собственно военным действиям), хотя, как уже говорилось выше, специалисты из этой страны ввели в научный оборот огромное количество до сих пор неизвестного в России документального материала именно о военных событиях осени 1939 г., в том числе и из фондов РГВА. В силу нежелания (или незнания?) автора главы, в отличие от не раз вспоминаемого А. Мартиросяна, практически не упоминаются и немногочисленные российские историки, которые много лет занимались исследованием этой проблемы71.

Вывод — познавательная ценность интересующей нас части публикации резко снижается ввиду практически полного отсутствия даже краткого упоминания о новых работах ведущих отечественных и польских историков, наличия фактических ошибок и отсутствия критического анализа размещенного материала, который зачастую приводится небрежно. Десятки (!) страниц содержат факты без ссылок на соответствующие источники. Создается впечатление, что задачей автора, в первую очередь, являлась подача определенного объема информации в рамках устоявшейся консервативной концепции событий, которая для соблюдения формального соответствия времени была дополнена некоторым количеством ссылок на современные публикации. Оправданность подобного подхода к созданию данной главы вызывает серьезные сомнения.

Подготавливая данную статью, автор сделал для себя неутешительный вывод — существующие в современной отечественной исторической науке подходы к изучению истории советско-польской войны 1939 г. (да и не только ее, но, как минимум, всей Второй мировой войны в целом) остаются весьма консервативными, а методы, которые они используют, пока далеки от стандартов академической науки.






____________________

Примечаяния:

1 См., например: Степанов А.С. Современная российская историография о масштабах и итогах боевых действий Красной Армии в Польше осенью 1939 г. // Проблемы истории Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Материалы межвузовской научной конференции. Вып. 3. Самара, 1996. С. 46-48; Степанов А.С. ВВС РККА в войне против Польши осенью 1939 г. // История авиации. 2000. № 6. С. 11-14; 2001. № 1. С. 24-27; Степанов А. С. Об итогах применения советской авиации в войне с Польшей 1939 г. // Чтения по военной истории. Сборник статей. [Материалы международной научной конференции, 19–21 апреля 2007 г.]. СПб., 2007. С. 60–63; Степанов А.С. Польская Кампания 1939 — первый опыт применения ВВС Красной Армии во Второй мировой войне // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 2. История. 2008. Вып. 3. сентябрь. С. 50–55.

2 Stiepanow A. Lotnictwo Armii Czerwonej w wojnie sowiecko-polskiej jesienia 1939 roku // Przegl?d Sil Powietrznych. Miesiecznik wydawany przez Dowodztwo Sil Powietrznych. № 9. Wrzesien. 2006. LXXVIII. S. 79-98; Stiepanow A. WWS RKKA w wojnie sowiecko-polskiej jesieni? 1939 r. // Lotnictwo. Magazyn mi?оsnikow lotnictwa wojskowego, cywilnego i kosmonautyki. № 9. Wrzesien. 2008. S. 86-94, 96.

3 Учредители журнала: Правительство Российской Федерации, Администрация Президента Российской Федерации.

4 Примечательно, что в указанном специальном выпуске, который изначально испытывал нехватку материалов (от некоторых авторов редакцией было принято по две статьи сразу, см., например: Родина. 2004. № 8. С. 13-22; 31-34; 51-54), значительная часть статей приводилась вообще без каких-либо ссылок на источники и литературу. В нем, кстати, благополучно нашлось место и статьям о зарубежной авиации, которые, естественно, могли основываться только на иностранных материалах.

5 См.: Гагин В.В. История участия советских ВВС в локальных войнах и вооруженных конфликтах 1936-1940 гг. Автореф. дис. … канд. ист. наук. Воронеж, 2006. С. 7.

6 Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 35084.

7 РГВА. Ф. 35086.

8 См., например, фрагмент из статьи Э. Дурачинского «Польша в политике Москвы 1939-1941 годов: факты, гипотезы, вопросы», опубликованный в сборнике «Война и политика, 1939-1941» (Отв. ред. А.О. Чубарян. М.: Наука, 1999. С. 50-51, 62): «Военные действия, начатые 17 сентября, в Советском Союзе называют освободительным походом. Многие польские исследователи не сомневаются, что это была война, хотя ни одна из сторон ее не объявляла (Гитлер начал агрессию против Польши также без издания требуемого международным правом акта объявления войны). Ситуация, когда СССР нарушил границу между двумя государствами, когда советские и польские войска вели борьбу друг с другом, когда солдаты гибли и их брали в плен, когда Красная Армия занимала города и территории, с точки зрения международного права была, несомненно, войной» (Далее Э. Дурачинский приводит ссылку на Eberhardt P. Polska granica wshodnia 1939-1945. Warszawa, 1993. S. 17. Прим. автора).

9 Истоки и последствия подобного явления в свое время весьма убедительно обрисовал С. З. Случ: «Тогда же, в 1989 г., в отечественной историографии наметилась тенденция, ставшая, позднее, к сожалению, обыденной практикой: не обращать внимания на публикации коллег по цеху и приводимые в них документы, факты, выводы. Причины этого явления могли быть разными, но результат один – снижение уровня исследований» (См.: СССР, Восточная Европа и Вторая мировая война, 1939-1941: дискуссии, комментарии, размышления / Отв. ред. и сост. С. З. Случ; Институт славяноведения РАН. М.: Наука, 2007. С. 77).

10 Гагин В. В. История участия советских ВВС в локальных войнах и вооруженных конфликтах 1936-1940 гг.: Дис. ... канд. ист. наук: 07.00.02. Воронеж, 2007. Научный руководитель – д.и.н. П.В. Загоровский; официальные оппоненты – д.и.н С.И. Филоненко, к.и.н. Е.И. Габелко.

11 История Второй мировой войны 1939-1945.: В 12 т. М., 1974. Т. 3. Начало войны. Подготовка агрессии против СССР. С. 357.

12 История Великой войны 1941-1945 гг.: В 2 т. М., 2010. Т. I. С. 28. Эти строки, принадлежащие перу доктора исторических наук, главному научному сотруднику Института всеобщей истории РАН О. А. Ржешевскому дословно воспроизводятся также и в ряде других новейших официальных изданий. См. например: Великая Отечественная война 1941–1945 годов: В 12 т. М., 2011. Т. 1. Основные события войны. С. 17. (за исключением слова «сейм», данного здесь со строчной буквы); Великая Победа: многотомное продолжающееся издание / под общ. ред. С.Е. Нарышкина, акад. А.В. Торкунова; Московский государственный институт международных отношений (университет) МИД России. 2-е изд., стереотипное. – Т. 2: Вставай, страна огромная. М.: МГИМО-Университет, 2013. С. 50.

13 Ковалев С.Н. Вымыслы и фальсификации в оценках роли СССР накануне и с началом Второй мировой войны // Военно-исторический журнал. 2008. № 7. С. 8, 15.

14 Минобороны «почистило» свой сайт, сделавший Польшу виновницей Второй мировой войны www.newsru.com/russia/04jun2009/polska.html

15 Глава Генштаба также «открестился» от статьи, обвиняющей Польшу в начале Второй мировой войны www.newsru.com/russia/05jun2009/makarov.html

16 Гриф секретности снят: Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах: Статистическое исследование / Под общ. ред. Г.Ф. Кривошеева. М., 1993. С. 85.

17 Иванов В.Ю. Освободительный поход или агрессия? Действия частей Красной Армии в сентябре 1939 г. и современная польская историография // Военно-исторический журнал. 1994. № 9 (ноябрь-декабрь). С. 82-86.

18 Семиряга М.И. Тайны сталинской дипломатии. 1939–1941. М., 1992. С. 91-92.

19 Лебедева Н.С. Четвертый раздел Польши и катынская трагедия // Другая война 1939–1945 / Под общ. ред. Ю.Н. Афанасьева. М., 1996. С. 246-247.

20 Невежин В.А. Синдром наступательной войны. Советская пропаганда в преддверии «священных боев», 1939-1941 гг. М., 1997. С. 80.

21 СССР, Восточная Европа и Вторая мировая война, 1939-1941: дискуссии, комментарии, размышления / Отв. ред. и сост. С. З. Случ; Институт славяноведения РАН. М.: Наука, 2007. С. 172, 175.

22 Указ. соч. С. 176.

23 Страны Центральной и Юго-Восточной Европы во Второй мировой войне: Военно-исторический справочник / Под ред. М.И. Семиряги. М., 1972. С. 143.

24 История Второй мировой войны 1939-1945: В 12 т. М, 1974. Т.З. Начало войны. Подготовка агрессии против СССР. С. 357.

25 Гриф секретности снят. С. 86.

26 Захаров М.В. Генеральный штаб в предвоенные годы. М., 1989. С.174.

27 Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 162. Д. 25.

28 РГВА. Ф. 29. Оп. 34. Д. 365. Л. 155-156.

29 Мельтюхов М.И. Советско-польские войны. Военно-политическое противостояние 1918-1939 гг. М., 2001.

30 Мельтюхов М.И. Советско-польские войны. Белый орел против красной звезды / 2-е изд., испр. И доп. М., 2004.

31 Там же. С. 466-469; 471-474; 484-489.

32 Автор ограничивается обращением к трем публикациям: Cygan W. Kresy w ogniu: Wojna polsko-sowiecka 1939. Warszawa, 1990; Szubanski R. Siedemnasty wrzesnia 1939. Warszawa, 1990; Grzelak C. Kresy w czerwieni. Agresja Zwiazku Sowieckiego na Polsk? w 1939 roku. Warszawa, 1998.

33 Szawlowski R. Wojna polsko-sowiecka 1939. / Wyd. III. Warszawa, 1997. Эта монография неоднократно переиздавалась в Польше и считается классическим трудом по данной теме.

34 Wieczorkiewicz P. Kampania 1939 roku. Warszawa, 2001.

35 Автор не исключает возможности, что ссылаться на польские издания и польских историков (если исключить банальное нежелание их изучать) — было немодно и даже «непатриотично» — вспомним, кстати, цитировавшиеся выше строки из письма редакции журнала «Родина»: «Главная причина — источники. Они исключительно польские…», датированные тем же 2004 г…

36 См., например, издания, где, в частности, использованы документы из фондов РГВА: Agresja sowiecka na Polske w swietle dokumentow 17 wrzesnia 1939. T. 2. (Front Ukrainski). Warszawa, 1996; Agresja sowiecka na Polske w swietle dokumentow 17 wrzesnia 1939. Tom 3. (Front Bialoruski). Warszawa, 1995; Grzelak C. Dziennik Dzia?an Bojowych Frontu Bialoruskiego we wrzesniu 1939 roku. Warszawa, 1998.

37 Особого внимания из них, с точки зрения автора, заслуживают монография «Красный блицкриг» о применении советских бронетанковых войск в Польше в 1939 г. и статья «Польско-советская воздушная война сентября 1939 г.» об итогах действия ВВС РККА, содержание которой легло в основу изданной позднее монографии того же автора. См.: Magnuski J., Kolomiec M. Czerwony blitzkrieg. Wrzesien 1939: Sowieckie wojska pancerne w Polsce. Warszawa, 1994; Wawrzynski M. Wojna lotnicza polsko-sowiecka, wrzesien 1939 // Militaria i Fakty. 2003. № 4. S. 26-28, 30-31; № 5-6. S. 27-28, 30-32; Wawrzynski M. Czerwone gwiazdy — sojusznik czarnych krzy?y nad Polska. Lotnictwo sowieckie nad Kresami wrzesien-pazdziernik 1939. Wydawnictwo Pegaz, Wydawnictwo Ulica Lipowa. Warszawa, 2008.

38 См.: Барятинский М., Коломиец М. Легкий танк БТ-7 // Бронеколлекция. Приложение к журналу Моделист-конструктор. 1996. № 5 (8). С. 32; Шмелев И. П. Бронетанковые войска Польши 1918-1939 гг. // Техника и вооружение вчера, сегодня, завтра. 1999. № 9. С. 19.

39 Котельников В.Р. Авиация в советско-польском конфликте сентября 1939 года (по документам советских архивов) // Авиация и космонавтика вчера, сегодня, завтра. 1999. № 9 (Вып. 50). С. 5-10.

40 Это касается, в частности, упомянутой выше статьи В.Р. Котельникова (см., например, Wawrzynski M. Op. cit. // Militaria i Fakty. 2003. № 5-6. S. 32). Некоторые из отечественных авторов публиковались в Польше, как например, М. Коломиец, который был соавтором упоминавшейся выше монографии «Красный блицкриг».

41 Мельтюхов М.И. Советско-польские войны. С. 602.

42 Там же. С. 534-535, 593, 601-602.

43 Там же. С. 598.

44 Впрочем, это обстоятельство нисколько не мешает последним так же охотно подчеркивать и рост антисоветизма западных держав после 17 сентября 1939 г., например: «Договор с Германией о ненападении и совместные действия СССР в Польше (Прим.: Так в тексте А. С.) вызвали в странах Западной Европы и США яростную антисоветскую кампанию» (См. Великая Отечественная война 1941-1945 годов. В 12 т. М., 2012. Т. 2. Происхождение и начало войны. С. 387).

45 Подробнее об этом см.: Berthon S., Potts J. Warlords. The Heart of Conflict 1939-1945. London, 2005. P. 182-196, 225.

46 Мельтюхов М.И. Советско-польские войны. С. 596.

47 Беднаж Б. Участие польских регулярных войсковых соединений во Второй мировой войне // Вторая мировая война. М., 1966. Кн. 2. Военное искусство. С. 235.

48 РГВА. Ф. 35086. Оп. 1. Д. 149. Л. 25.

49 Мельтюхов М.И. Указ. соч. С. 491-492. Автор, приводя этот факт, никак не комментирует его.

50 Лебедева Н.С. Польша между Германией и СССР в 1939 г. // Война и политика, 1939-1941. М., 1999. С. 77.

51 Говоря о капитуляции гарнизона Львова, автор ничего не сообщает об этом факте. См.: Мельтюхов М.И. Указ. соч. С. 480-489.

52 Мельтюхов М.И. Советско-польские войны. С. 607.

53 Там же. С.612.

54 Бешанов В. Красный блицкриг. М., 2006. С. 25-210.

55 Смирнов А.А. Крах 1941 — репрессии ни при чём! «Обезглавил» ли Сталин Красную Армию? М., 2011.

56 К 70-летию начала Второй мировой войны. Исследования, документы, комментарии: Колл. монограф. / Отв. ред.: А.Н. Сахаров, В.С. Христофоров, Ю.Л. Дьяков, Л.П. Колодникова, Т.С. Бушуева, А.В. Серегин. М., 2009. С. 144-256.

57 Там же. С. 144.

58 Там же. С. 146. От слова «возникнет» до конца предложения в публикации текст выделен жирным шрифтом.

59 Там же. С. 157, 250.

60 Там же. С. 159.

61 Там же. С. 146.

62 Там же. С. 156-157.

63 Там же. С. 156.

64 Там же. С. 249.

65 Там же. С. 180, 183, 188, 191, 198-199, 201, 205, 207-208.

66 Там же. С. 202-204

67 Там же. С. 220.

68 Там же. С. 147-148.

69 Гальдер Ф. Военный дневник. Ежедневные записи начальника Генерального штаба сухопутных войск 1939–1942 гг.: В 3 т. М., 1968. Т. 1. От начала войны с Польшей до конца наступления на Западном фронте (14.8.1939 – 30.6.1940). С. 57.

70 В данном случае Т. С. Бушуева не одинока. Примечательно, что именно эта цитата в точно таком же виде приводится и в статье С. З. Случа, опубликованной в спецвыпуске РАНовской «Российской истории», посвященном 70-летию начала Второй мировой войны: См.: Случ. С.З. Пока еще не последовали удары… Политика Германии и СССР относительно Польши (октябрь 1938 г. – август 1939 г.) // Российская история. 2009. № 5 (сентябрь-октябрь). С. 81, 85. Справедливости ради следует отметить, что выше С. З. Случ указывает «политические и военные цели национал-социалистического и советского руководства в отношении Польши фактически совпали» (см. c. 81).

71 См., например, публикации Токарева В.А.: Советский «кинозалп» по Польше, 1939-1941 гг. / Вестник МаГУ. Вып. 1. 2000; «Исчезновение» майора С.И. Грицевца: пропагандистский прецедент 1939 года // Великая победа: героизм и подвиг народов. Материалы международной научной конференции (Минск, 28-29 апреля 2005 г.). Т.1. Минск, 2006. С. 186-191; «Похоронен у деревни Павшино…»: презентация потерь и мемориальная практика советской стороны в польскую кампанию 1939 г. // Опыт мировых войн в истории России: сб. ст. / [редкол. И. В. Нарский и др.]. Челябинск, 2007. С. 208-229. Отметим, кстати, что в последней упомянутой работе В. А. Токарев, проанализировав судьбу 1 405 человек, погибших во время «Освободительного похода в Западную Украину и в Западную Белоруссию» осенью 1939 г., выяснил, что только по 259 из них в официальных документах было указано точное место захоронения (т.е. в 18,4% случаев) и только в 30% случаях было указано точная дата гибели. То есть, согласно доступным советским документам, свыше 80% из погибших в Польше в 1939 г. погибли неизвестно где, а 70% — непонятно когда! Автор отмечал, что «иногда погибшие приписывались к несуществующим воинским частям и нередко лишались права иметь последнюю прописку во времени и пространстве» (Подробнее см.: Токарев В.А. «Похоронен у деревни Павшино…»: презентация потерь и мемориальная практика советской стороны в польскую кампанию 1939 г. С. 220, 226). Таким образом, даже по отношению к собственным командирам и бойцам, выполнявшим волю советского же государства и погибшим за него, госвласть СССР отнеслась как к расходному материалу.
Это личная точка зрения Степанова. Я например могу предпологать, что первая мировая война закончилась только в 45 году. Так это моя точка ззрения. Как и у Степанова своя есть. Молодец
 

АГУ

Мэтр
Регистрация
01.02.2012
Сообщения
23 817
Реакции
944
Кина насмотрелся или время считать не можешь? К 4 часам ночи, о чем говорится в кино, нокакого обьявления войны не было. Ноту доставили через 2 часа. Так что правда в кино образно соблюдена, видимо стараниями редакторов и цензоров
Нота была раньше. Но там не говорилось о войне.
А по моим данным Шуленбург был раньше в комиссариате, а нота доставлена к шести. Ты же гоцорил, что ее не было
Это не была нота об объявлении войны. Это была нота о претензиях Германии. Слово война там отсутствовало.

9 / 2014
Алексей С. Степанов
СОВЕТСКО-ПОЛЬСКАЯ ВОЙНА 1939 ГОДА

c1ab5f0da9.gif

1 так и за рубежом2, хотелось бы поделиться с читателями своими наблюдениями над трансформацией подходов отечественной исторической науки к различным вопросам истории советско-польской войны 1939 г. от распада СССР до сегодняшнего дня.

Из письма от 20 мая 2004 г. ответственного секретаря редакции и редактора отдела повседневной истории российского исторического журнала «Родина»3 Татьяны Олеговны Максимовой, координатора спецномера, посвященного 100-летию мировой авиации, относительно возможности публикации статьи по «белому пятну» — роли авиации в советско-польской войне осени 1939 г.: «Статью же А. Степанова в данном исполнении наш научный редактор забраковал. Главная причина — источники. Они исключительно польские…»4.

Ровно пять лет спустя, в апреле 2009 г., на защите докторской диссертации автора в Санкт-Петербургском университете все три оппонента, положительно отозвавшиеся о самой работе в целом, не сговариваясь заранее указали, что советско-польская война осени 1939 г. — это некорректное понятие, которое в диссертации употреблять не следует, т.к. война Польше не объявлялась, и соответственно, был лишь ввод советских войск в восточные районы Польши. В ответ на замечание, что ряд отечественных историков уже признал факт ведения войны с Польшей, автору было указано, что они идут на поводу ненаучных тенденций, а что касается польских историков, то они настроены антироссийски и их доводы надо воспринимать критически. Чтобы найти выход из сложившейся ситуации, оппоненты подчеркнули, что автор не имеет специального военного образования, поэтому его терминологическую ошибку можно понять и признать незначительной по сравнению с достигнутыми в работе положительными результатами в целом…

Данные эпизоды из личного опыта автора являются лишь весьма небольшой частью сложившейся к настоящему времени картины отношения современной отечественной исторической науки к советско-польской войне 1939 г. Эта тема никогда не была и не является популярной у российских историков, а их отношение к этой войне в значительной степени базируется либо на отрицании таковой как явления, либо на ее игнорировании.

Чтобы не быть голословным, приведу конкретный пример. Так, в диссертационном исследовании В.В. Гагина, посвященном истории участия советских ВВС в локальных войнах и вооруженных конфликтах 1936–1940 гг., по словам самого же соискателя, первой задачей являлось «рассмотрение особенностей и эволюции советской внешней политики по отношению к противоборствующим сторонам конфликтов и войн в Испании и Китае, и агрессивным акциям сопредельных государств — Японии и Финляндии (sic!), а также определение масштабов влияния и результатов участия советских ВВС в боях на расстановку сил в регионах»5. Итак, автор даже не упоминает о самом факте существования польской кампании. Отсутствие таковой в общем перечне войн и конфликтов 1936-1940 гг. с участием СССР автор ничем не обосновывает, попросту игнорируя ее.

Отметим, что описание боевых действий РККА в сентябре – октябре 1939 г., в частности, содержится в ряде документов из фондов РГВА: «Коллекции документов Украинского фронта6» и «Коллекции документов Белорусского фронта7». Работая с путеводителями по описям фондов РГВА и зная о существовании «испанского фонда» (Ф. 35082) и фонда с материалами о боях на Халхин-Голе (Ф. 35083) соискателю не заметить их было бы трудно чисто физически, т.к. они идут следующими в перечне.

Вероятно, кто-то может себе позволить и в XXI веке считать Финляндию агрессором, а также не знать масштабы советско-польского столкновения или оценивать итоги последнего как весьма скромные и вообще не принимать их в расчет, но откровенное игнорирование самого факта наличия исследований и выводов своих непосредственных предшественников (не говоря уже о точке зрения польских историков по этому поводу, публиковавшихся на русском языке8), а также документов архива, с фондами которого работал соискатель, — ситуация весьма показательная9. Тем более удивительно, что В.В. Гагин не просто взялся защищать, но и успешно защитил свою кандидатскую диссертацию в 2007 г.10! Конечно, возможно, что дело здесь выходит за рамки обсуждаемой нами темы, но тогда мы вынуждены констатировать не просто слабость (точнее — отсутствие) анализа советско-польского столкновения осени 1939 г., а методологическое несовершенство современной отечественной исторической науки.

Проследить эволюцию отечественной научной мысли относительно событий осени 1939 г. за последние сорок лет можно на примере двух приведенных ниже отрывков. Для того, чтобы читатель сам почувствовал разницу между советской точкой зрения на эти события, выраженной на страницах третьего тома «Истории Второй мировой войны», и современной точкой зрения образца 2010–2011 гг., даем их без каких-либо комментариев.

«Быстрые и решительные действия Советской Армии сорвали расчет гитлеровцев захватить Западную Украину и Западную Белоруссию. Как признает бывший генерал вермахта Н. Форман, меры, предпринятые советским правительством, помешали осуществлению задуманного плана выхода немецких войск непосредственно к границам СССР. Известно, что в начале сентября гитлеровское руководство обсуждало вопрос об образовании марионеточного украинского государства — «самостоятельной польской и галицийской Украины». Но и этот замысел провалился. По решительному требованию советского правительства фашистский вермахт вынужден был очистить ранее занятую территорию Западной Украины и Западной Белоруссии. Тот день, когда об этом было принято решение, Гальдер назвал “днем позора немецкого политического руководства”»11.

«Официальные и неофициальные осуждения в Польше этого решения советского правительства, в том числе в резолюции Cейма 23 сентября 2009 года “в связи с 70-летием нападения СССР на Польшу”, тенденциозны и находятся вне контекста сложившейся военной обстановки: наступающие германские армии приближались к границам СССР. Немецкое командование нарушило согласованный рубеж предельного продвижения вермахта на восток и отвело за этот рубеж (демаркационную линию) свои войска только по категорическому требованию советского правительства. По свидетельству генерала вермахта Н. Формана, демарш Москвы помешал осуществлению задуманного плана выхода немецких войск непосредственно к границам СССР. Начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии генерал Ф. Гальдер назвал день 20 сентября 1939 г., когда в Берлине приняли решение об отводе немецких войск на согласованный рубеж, “днем позора немецкого политического руководства”»12.

Что говорить об истории советско-польской войны, если в отечественной исторической науке встречаются работы, носящие откровенно антипольский характер, появление которых было бы немыслимо даже в советский период, когда, кстати, отнюдь не поощрялась политика межвоенной («буржуазно-помещичьей») Польши. Так, в середине 2008 г. в «Военно-историческом журнале» была опубликована статья «Вымыслы и фальсификации в оценках роли СССР накануне и с началом Второй мировой войны» входящего в редакционный совет этого издания С. Н. Ковалева. В ней автор фактически возложил на Польшу вину за развязывание Второй мировой войны! В статье, в частности, говорилось: «Все, кто непредвзято изучал историю Второй мировой войны, знают, что она началась из-за отказа Польши удовлетворить германские претензии. Однако менее известно, чего же именно добивался от Варшавы А. Гитлер. Между тем требования Германии были весьма умеренными: включить вольный город Данциг в состав “третьего рейха”, разрешить постройку экстерриториальных шоссейной и железной дорог, которые связали бы Восточную Пруссию с основной частью Германии. Первые два требования трудно назвать необоснованными». Далее автор отмечал, что «подавляющее большинство жителей отторгнутого от Германии согласно Версальскому мирному договору Данцига составляли немцы, искренне желавшие воссоединиться с исторической родиной». «Вполне естественным было и требование насчет дорог, тем более что на земли разделяющего две части Германии “польского коридора” при этом не покушались», — подытоживал С.Н. Ковалев. Однако Польша отказалась удовлетворить требования Германии, поэтому немецкая сторона 28 апреля 1939 г. аннулировала декларацию о дружбе и ненападении, указывал автор статьи13.

Несколько позднее разразился дипломатический скандал: Министерство иностранных дел Польши потребовало объяснений у российского посла в связи с публикацией статьи С.Н. Ковалева на официальном сайте Минобороны России. На информационном сайте «Новости NEWSru.com» 4 июня 2009 г. сообщалось: «Скандальный текст под названием “Вымыслы и фальсификации в оценках роли СССР накануне и с началом Второй мировой войны” пропал из раздела “История против лжи и фальсификаций” сайта Минобороны России. Напомним, статья за подписью начальника научно-исследовательского отдела военной истории Северо-Западного региона РФ Института военной истории Министерства обороны, кандидата исторических наук полковника Сергея Ковалева потрясла общественность. Полковник Ковалев сделал вывод, что в начале Второй мировой войны виновата не Германия, а Польша: упрямые поляки отказались выполнить “обоснованные” требования Гитлера и отдать фашистам часть своей территории, за что и были завоеваны». Начальник Управления пресс-службы и информации МО РФ полковник Александр Дробышевский 4 июня 2009 г. вынужден был выступить с разъяснениями: аналитические материалы, размещенные на сайте Минобороны РФ в разделе «Военная Энциклопедия», не являются официальной позицией российского военного ведомства и их «не следует рассматривать как официальную точку зрения Минобороны»14. На следующий день, 5 июня 2009 г., уже сам начальник российского Генштаба, генерал армии Николай Макаров, заявил журналистам в Москве, что статья военного историка Ковалева о причинах начала Второй мировой войны, опубликованная на днях на сайте Минобороны РФ, не является официальной позицией министерства15.

Следует дать определение действиям советских войск в Польше осенью 1939 г. В советское время они, как правило, именовались «Освободительным походом Красной Армии в Западную Украину и Западную Белоруссию». В статистическом исследовании о потерях вооруженных сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах говорится уже просто о «Походе в Западную Украину и Западную Белоруссию в 1939 г.»16. Красноречивое название «Освободительный поход или агрессия? Действия частей Красной Армии в сентябре 1939 г. и современная польская историография» носила статья В.Ю. Иванова, который отстаивал устоявшуюся формулировку17. По мнению М.И. Семиряги произошло «вступление советских войск в Польшу»18. Н.С. Лебедева, напротив, писала «о ведении самых настоящих военных действий против соседнего государства»19. В.А. Невежин также подтверждал последнюю точку зрения, когда приводил следующий важный аргумент в ее пользу: «”Освободительный поход” в директивных документах РККА был назван “революционной, справедливой войной”»20. С.З. Случ указывал в числе наиболее заметных новаций, озвученных в отечественной историографии еще в 1985–1991 гг., следующую: «Вторжение Красной Армии 17 сентября на территорию сражавшейся против вермахта Польши представляло собой акт агрессии, совершив который сталинский режим де-факто втянул Советский Союз во Вторую мировую войну на стороне нацистской Германии»21. При этом он совершенно справедливо подчеркнул, что «большинство новаций, к сожалению, до сегодняшнего дня по разным причинам остались в основном некоей “декларацией о намерениях”, историографическим фактом, не более того»22.

Автор данной статьи вполне согласен с оценкой советско-польского военного противоборства осенью 1939 г. именно как войны. К тому же, эта формулировка прочно утвердилась и активно используется в польской историографии, касающейся данного периода.

23. Спустя два года в официальной «Истории Второй мировой войны 1939–1945 гг.» говорилось несколько иное: «К 25 сентября Советская Армия при широкой поддержке населения завершила свою освободительную миссию»24. Эта хронология утвердилась на два десятка лет, будучи, например, воспроизведенной и в постсоветском статистическом исследовании «Гриф секретности снят»: «Войска Украинского и Белорусского фронтов 17 сентября 1939 г. перешли советско-польскую границу и к 25 сентября достигли назначенного им рубежа по р. Западный Буг и Сан»25. Разумеется, были небольшие отступления от этой даты (например, в мемуарах Маршала Советского Союза М. В. Захарова было указано, что «освободительный поход» продолжался 12 дней, т.е. по 28 сентября включительно26), но из-за практически полного игнорирования темы в целом существенного значения они не имели.

Только в 2000 г. М.И. Мельтюховым было предложено: война длилась с 17 сентября по 12 октября 1939 г., т.е. почти четыре недели. Таким образом, лишь к концу XX века в российской историографии расплывчатая формулировка «Освободительный поход» стала постепенно меняться на вполне конкретную «Советско-польская война осени 1939 г.» и всего за несколько лет ее реальные хронологические рамки раздвинулись с первоначально объявленных девяти дней до двадцати шести. Примечательно, что часть важных документов об этой войне в российских архивах были открыты только на рубеже XX-XXI веков. Интересно, что В.Р. Котельников, первый российский автор, опубликовавший статью про воздушную войну СССР против Польши и проработавший ряд доступных документов из фондов РГВА, отмечал в 1999 г.: «Сразу скажу, что никаких материалов по планированию операций против Польши мною не обнаружено. Скорее всего, они до сих пор засекречены» (из письма В. Р. Котельникова от 7 декабря 1999 г. автору). Документы первой описи фонда 35084 «Коллекция документов Украинского фронта» были рассекречены 2 марта 2001 г. Хранившиеся в РГАСПИ «Протоколы № 1/1ОП — 6/6ОП заседаний Политбюро ЦК ВКП(б) за 23 марта — 5 сентября 1939 г», относящиеся к непосредственному кануну и началу Второй мировой войны, были рассекречены только в декабре 2003 г.27.

В настоящее время автором выявлена иная градация хронологии боевых действий РККА. Так, в письмах от 20 октября 1939 г. за №№ 321498 и 321499, за подписями Локтионова, Агальцова, Арженухина, говорилось, что Военный Совет РККА в целях изучения боевого опыта и подведения итогов по действующим ВВС предлагает к 15 ноября 1939 г. представить подробные доклады командующему ВВС Украинского фронта комкору Астахову «о боевых действиях ВВС фронта за период с 17.9. по 15.10.39.» и командующему ВВС Белорусского фронта комдиву Гусеву «о боевых действиях ВВС фронта за период с 17.09 по 16.10.39», соответственно28. Итак, согласно документам РГВА, отражающим мнения командования советских ВВС, общая продолжительность боевых действий советской авиации в Польше (а значит и Красной Армии в целом) определяется периодом ровно в один календарный месяц — для ВВС Белорусского фронта и на один день меньше — для ВВС Украинского. Эти данные, вероятно, и могут считаться окончательными на сегодняшний день.

Отметим, что такой объемной работы, посвященной данной проблематике, как монография М. И. Мельтюхова29, в отечественной историографии на момент ее выхода не существовало. Кратко проанализируем ее второе, дополненное издание, появившиеся спустя три года30. Начнем с обзора использованных в монографии источников и отражения в ней достижений как отечественных, так и зарубежных предшествующих исследователей данной темы.

Во-первых, вопросы вызывает обращение автора с источниками. Например, в части третьей «Сентябрь 1939 года» в разделе «Польская кампания Красной Армии: 17–21 сентября» объемом 30 страниц, ссылки на источники присутствовали только на девяти из них. Встречались целые блоки по 4-6 страниц, не обеспеченные никакими сносками31. А ведь это касалось описания хода войны, которое можно было бы счесть самой ценной частью монографии, т.к. именно здесь автор чаще всего использовал архивный материал.

Во-вторых, обращает на себя внимание весьма незначительное использование в данной монографии трудов, в том числе классических, польских авторов посвященных тематике советско-польской войны 1939 г.32 Хотя второй польско-советской войне, которую, в свою очередь, символизирует дата 17 сентября 1939 г., в Польше было посвящено большое количество научных публикаций, в том числе и эмигрантских, М.И. Мельтюхов даже не упомянул о фундаментальном исследовании польско-советской войны 1939 г., принадлежащем перу Р. Шавловского33. Обойденной его вниманием осталась также монография профессора Института истории Варшавского университета П. Вечоркевича «Кампания 1939 г.»34, знатока истории Красной Армии, автора около 20 исторических трудов, который, помимо прочего, активно работал в российских архивах. О специальных работах польских историков, подробно разбиравших действия авиации, бронетанковых войск, флота и т.д., речь не идет вообще. Неудивительно, что в работе отсутствует даже краткий историографический обзор работ польских авторов по данной теме35. В связи с этим, можно отметить парадоксальную на первый взгляд ситуацию — не отечественные, а польские специалисты первыми перевели на родной язык и опубликовали ряд документов из российских архивов, касающихся боевых действий РККА периода осени 1939 г. Поэтому и уровень разработки многих аспектов советско-польской войны 1939 г. в польской историографии, благодаря введенным в научный оборот документам, выше, чем в отечественной. В связи с минимальным количеством отечественных исследований по данной теме значительный интерес представляют сборники документов и публикации трудов польских авторов, как общего характера, которые касались советско-польской войны 1939 г. в целом36, так и более узких по тематике исследований, в том числе относящиеся к применению различных родов войск37. Обратим внимание, что отечественные авторы активно ссылались на информацию, исходящую от польских исследователей и упоминали их соответствующие труды. Так, российский читатель мог узнать из отечественных публикаций о существовании монографии «Красный блицкриг», а данные одного из ее авторов, Януша Магнуского, о потерях советских танковых войск в Польше в 1939 г. были использованы известным исследователем истории развития и применения бронетанковой техники И.П. Шмелевым в статье о бронетанковых войсках Польши, выход в свет которой, так же как и упомянутой выше статьи В.Р. Котельникова, был приурочен к 60-летию начала Второй мировой войны38. Однако в отличие от своих российских коллег М.И. Мельтюхов проигнорировал практически все новейшие польские публикации.

В-третьих, многие работы отечественных авторов, посвященные различным аспектам боевых действий советских войск в Польше, также остались обойденные вниманием. Например, отсутствовало упоминание о первой отечественной публикации, непосредственно посвященной боевому применению ВВС РККА против Польши осенью 1939 г., подготовленной исследователем истории авиации В. Р. Котельниковым, выход в свет которой был приурочен к 60-летию начала Второй мировой войны39. Подобная ситуация выглядела еще более странной в свете того, что многие из российских авторов были хорошо известны польским исследователям40. Но М.И. Мельтюхову, вероятно, эти и иные публикации либо вообще были неизвестны, либо он просто не счел нужным писать о достижениях польских и российских коллег. Во всяком случае, им не была упомянута ни одна из указанных выше фамилий.

Перейдем к анализу содержания работы и основных концептуальных положений автора. Примечательно его желание изобразить советские действия как «миротворческую операцию», именно так он и представляет их в заключительной главе книги: «Поэтому действия Красной армии в Польше могут рассматриваться в соответствии с современной терминологией, как миротворческая операция»41. Важным доказательством того, что советские операции против Польши не имели агрессивного характера, для М.И. Мельтюхова являлся тот факт, что влиятельные политические круги западных держав примирились с результатами этих операций, признав их по сути дела действиями, направленными против Германии42.

Что же касается «мягкой» позиции западных союзников по отношении к СССР в связи с войной против Польши, необходимо отметить, что активных действий против Германии, как известно, союзники не разворачивали, и реальной помощи Польше оказано не было. Поэтому М.И. Мельтюхов, признавая, что союзники «палец о палец не ударили, чтобы помочь ей»43, в данном случае вступил в противоречии с высказанным ранее собственным положением о фактическом оправдании союзниками действий СССР. Не надо забывать, что известное заявление Черчилля 1 октября 1939 г. о создании Восточного фронта, которое с явным удовольствием цитировали как советские, так и российские историки44 с целью морального оправдания и придания некоего подобия легитимности действиям СССР 17 сентября 1939 г., можно и нужно, в первую очередь, рассматривать как оправдание собственной бездеятельности Англии по отношению к Германии в данный период. В связи с этим тем более было бы наивно ожидать от Англии и Франции каких-либо активных ответных акций по отношению к СССР. Отметим, кстати, что когда в 1943 г. немцы развернули пропагандистскую кампанию по поводу захоронений в Катыни, то и Ф. Рузвельт, и У. Черчилль также заняли сдержанную позицию. Отношения со Сталиным были для них гораздо важнее, чем разногласия с польским эмигрантским правительством. В итоге, союзники объявили результаты расследования Красного Креста по Катыни неубедительными, причем в конце того же 1943 г. Рузвельт откровенно заявил: «Мне плевать на несколько выкриков из-за Польши»45.

Уделяя внимание описанию множества локальных и второстепенных эпизодов, М.И. Мельтюхов почему-то не рассматривал влияние действий Красной Армии на продолжение борьбы польских вооруженных сил с Германией и ее союзниками в контексте последующих событий Второй мировой войны. Он лишь активно отстаивает следующий тезис: «Теперь, когда события сентября 1939 г. достаточно хорошо изучены, следует однозначно заявить, что никакой помощи со стороны СССР Германия в Польше не получила, да она была и не нужна»46. Оставив на совести автора тезис об «изученности», отметим только, что и Вторая мировая война, и борьба польского народа отнюдь не закончились осенью 1939 г. Даже в годы социализма вопрос о роли польских частей, сражавшихся с Германией после осени 1939 г., рассматривался польскими историками. Например, еще в апреле 1965 г. на научной конференции в Москве (одним из организаторов которой были Министерство обороны и ГлавПУр) в честь 20-й годовщины победы над фашистской Германией военный историк профессор генерал Б. Беднаж выступил с соответствующим сообщением, где, в частности, говорилось: «Когда умолкли последние выстрелы в Европе, польский солдат мог с гордостью заявить, что он не сложил оружия в сентябре 1939 г., а сражался в течение всей войны»47.

В свете того, что М. И. Мельтюхов рассматривал в своей монографии взаимосвязь событий 1920 и 1939 гг., игнорирование им влияния польской кампании РККА 1939 г. на последующую борьбу вооруженных сил Польши в 1939-1945 гг. вызывает недоумение. РККА не просто занимала территорию Восточной Польши, проводя кое-где эпизодические бои. Одной из ее основных задач было отсечь польские войска от границ сопредельных государств и взять в плен личный состав. Так, в связи с вышеизложенным представляет интерес «Боевой приказ № 001 штаба ВВС Белорусского фронта» от 16 сентября 1939 г. В нем, в частности, сообщалось: «Ближайшая задача фронта — уничтожить и пленить вооруженные силы Польши, действующие восточней литовской границы и линии ГРОДНО-КОБРИН»48. Примечателен приказ от 19 сентября 1939 г., отданный С.К. Тимошенко командующему погранвойсками КОВО комдиву В. В. Осокину, в котором прямо говорилось о том, что ни в коем случае нельзя допустить ухода польских солдат и офицеров из Польши в Румынию49. К. Е. Ворошилов потребовал от командования КОВО разъяснений, почему не прикрыт участок границы близ г. Коломыя, через который польские части уходят в Румынию50. 22 сентября 1939 г. гарнизон Львова сдал город советским войскам, при гарантиях возможности отхода в Румынию и Венгрию. Однако большинство офицеров-защитников города оказалось в Старобельском лагере, где почти все и были расстреляны в апреле – мае 1940 г51.

По мнению М.И. Мельтюхова, на завоеванных территориях в этот период не могло быть антипольской политики. Наоборот, начальник Политуправления Красной Армии Л.З. Мехлис был озабочен прежде всего тем, чтобы защитить польское население от враждебных проявлений в первую очередь со стороны украинцев – «сейчас активизировались украинцы и терроризируют в ряде мест польских крестьян»52. Этим автор объясняет и весь смысл депортации: «То есть в определенной степени это была форма смягчения советским руководством остроты национальной ненависти на новых территориях. Конечно, мера варварская, но лучше было бы допустить национальную “разборку” среди местного населения? Не говоря уже о том, что выселение — это ведь не расстрел»53. «Гуманность» новой власти М.И. Мельтюхов трактует по-своему: во-первых, депортируя поляков в Сибирь или в Казахстан, она спасала их от украинских «разборок»; а во-вторых — всего-навсего их депортировала (а ведь могла бы и расстрелять)...

Перейдем к краткому обзору сравнительно недавно изданных работ, частично затрагивающих данную тему. Среди них можно, в частности, отметить публикации В. Бешанова и А. Смирнова, а также коллективное исследование, подготовленное специалистами ИРИ РАН и посвященное 70-летию начала Второй мировой войны. Первая работа, фактически представляющая из себя компиляцию ранее вышедших публикаций отечественных авторов (в первую очередь М. И. Мельтюхова, причем без ссылок на использовавшиеся источники и литературу), включает главу «Освободительный поход»54. Вторая является исследованием боеспособности Красной Армии на примере анализа ряда «освободительных походов», в том числе и действий Красной Армии в Польше55. В третьей же польским событиям посвящена глава пятая «Документальная хроника военного похода в Западную Белоруссию и в Западную Украину. Сентябрь – октябрь 1939 г.», где приводится значительное количество фактического материала в виде информационных блоков, размещенных в хронологическом порядке56. На ней следует остановиться особо.

Автор данной главы — Т.С. Бушуева — в первом же абзаце ставит вопрос: «Являлся ли поход в Западную Украину и Западную Белоруссию освободительным или нет?»57. Ответа, однако, не дает. Зато приводит весьма примечательный вывод, требующий отдельного комментария: «Публикуемые документы в главе свидетельствуют, что в результате фронтовой операции осени 1939 г., вошедшей в отечественную историографию, как освободительный поход в Западную Украину и в Западную Белоруссию, на карте возникнет линия общего соприкосновения Красной Армии с немецкими войсками»58.

Итак, обратим внимание на то обстоятельство, что тщательно избегается употребление самого понятия «война». Также указывается, что «освободительный поход» якобы являлся всего лишь фронтовой операцией, хотя, в действительности, он проводился силами не одного, а двух фронтов – Белорусского и Украинского, о чем сами авторы сообщают читателям ниже59! Что касается открытия тайны о возникновении линии «общего соприкосновения Красной Армии с немецкими войсками», то здесь автор явно перестаралась с глубиной выводов и откровенно «ломится в открытую дверь».

Вот еще одна выдержка: «Таким образом, на границе с Польшей было сконцентрировано около миллиона советских солдат, танковые части, авиация»60. Откровения автора снова поражают. О том, что в «освободительном походе» участвовали танки и авиация, открыто писала даже советская пресса в 1939 г. Сколько и каких именно танков и самолетов выставила Красная Армия, данное издание почему-то скромно умалчивает. Что же касается данных о миллионе солдат, то об этом соответствующая ссылка № 24 также не дает информации, ибо представляет из себя комментарий, а не отсылку к архивным материалам!

61. Однако, авторы почему-то не обратили внимание, что материал А. Мартиросяна посвящен не советско-польскому столкновению, а периоду работы немецкой разведки против СССР с осени 1939 до 1941 г. с территории оккупированной Польши. Зачем они попали в документальную хронику похода Красной Армии, для автора этих строк до сих пор остается вопросом…

В данной главе в глаза бросается массовое использование различного материала, не подтверждаемого ссылками на источники. Так, на c. 155. приводится спецсообщение Особого отдела ГУГБ НКВД СССР от 16 сентября 1939 г. Три абзаца текста с выдержками из этого сообщения не подкреплены никакими сносками62. Также относящаяся к этому документу НКВД таблица «Белорусский особый военный округ»63, отображающая данные о ходе мобилизации в последнем по состоянию на 14 сентября 1939 г., почему-то сопровождается сноской № 1764 на публикацию О.Ф. Сувенирова, где речь действительно идет о различных соединениях того же округа, но только по состоянию… на 1 мая 1939 года!

Обозревая события 15 сентября 1939 г., авторы на пяти страницах подряд обильно цитируют боевой приказ № 01 штаба Белорусского фронта, но ссылок на соответствующий архивный документ не приводят. Без ссылок даются также оперативные сводки Генштаба РККА за 19–25 и 27–28 сентября 1939 г65. Отсутствует ссылка на сообщение Л.З. Мехлиса в НКО и в ЦК ВКП(б) от 24 сентября 1939 г., приводимое на трех страницах книги66. Ссылка на запись из дневника замнаркома иностранных дел В.П. Потемкина за № 5496 от 4 октября 1939 г.67 также отсутствует.

Интересен пример с цитированием иностранных документов. Автор приводит выдержку из дневника Ф. Гальдера, цитату из выступления А. Гитлера от 22 августа 1939 г. на совещании в Оберзальцберге, касающуюся цели кампании против Польши: «Гитлер обозначил цель: “уничтожение Польши”… Речь идет не о достижении какого-то определенного рубежа или новой границы, а об уничтожении врага»68. Известны случаи, когда документы зарубежного происхождения, переведенные на русский язык и изданные в советское время, действительно страдали неполнотой и искажениями из-за цензуры. Как известно, Гальдер также издавался в СССР. Может быть, мы имеем дело именно с подобным случаем, а авторы стремились снабдить нас более точной информацией ? Цитируем соответствующий фрагмент советского издания дневников:

«II. Требования фюрера к военному руководству:

[…]

2. Цель: Уничтожение Польши, ликвидация ее живой силы. Речь идет не о выходе на какой-то рубеж или новую границу, а об уничтожении противника, к чему следует неуклонно стремиться любыми путями»69.

Есть ли разница? В данном случае, советский вариант перевода нисколько не отличается от РАНовского создания в худшую сторону, более того, он даже представляется несколько более подробным и точным. Автор снова предпочла ломиться в открытую дверь70. Сделано ли это для придания своей работе дополнительной «наукообразности», или автор просто не знала о существовавшем четыре десятка лет русском переводе — осталось непонятным.

Примечательно также, что в данном разделе из 154 ссылок на польские работы приводятся только три (все они посвящены «лагерной» тематике, а не собственно военным действиям), хотя, как уже говорилось выше, специалисты из этой страны ввели в научный оборот огромное количество до сих пор неизвестного в России документального материала именно о военных событиях осени 1939 г., в том числе и из фондов РГВА. В силу нежелания (или незнания?) автора главы, в отличие от не раз вспоминаемого А. Мартиросяна, практически не упоминаются и немногочисленные российские историки, которые много лет занимались исследованием этой проблемы71.

Вывод — познавательная ценность интересующей нас части публикации резко снижается ввиду практически полного отсутствия даже краткого упоминания о новых работах ведущих отечественных и польских историков, наличия фактических ошибок и отсутствия критического анализа размещенного материала, который зачастую приводится небрежно. Десятки (!) страниц содержат факты без ссылок на соответствующие источники. Создается впечатление, что задачей автора, в первую очередь, являлась подача определенного объема информации в рамках устоявшейся консервативной концепции событий, которая для соблюдения формального соответствия времени была дополнена некоторым количеством ссылок на современные публикации. Оправданность подобного подхода к созданию данной главы вызывает серьезные сомнения.

Подготавливая данную статью, автор сделал для себя неутешительный вывод — существующие в современной отечественной исторической науке подходы к изучению истории советско-польской войны 1939 г. (да и не только ее, но, как минимум, всей Второй мировой войны в целом) остаются весьма консервативными, а методы, которые они используют, пока далеки от стандартов академической науки.






____________________

Примечаяния:

1 См., например: Степанов А.С. Современная российская историография о масштабах и итогах боевых действий Красной Армии в Польше осенью 1939 г. // Проблемы истории Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Материалы межвузовской научной конференции. Вып. 3. Самара, 1996. С. 46-48; Степанов А.С. ВВС РККА в войне против Польши осенью 1939 г. // История авиации. 2000. № 6. С. 11-14; 2001. № 1. С. 24-27; Степанов А. С. Об итогах применения советской авиации в войне с Польшей 1939 г. // Чтения по военной истории. Сборник статей. [Материалы международной научной конференции, 19–21 апреля 2007 г.]. СПб., 2007. С. 60–63; Степанов А.С. Польская Кампания 1939 — первый опыт применения ВВС Красной Армии во Второй мировой войне // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 2. История. 2008. Вып. 3. сентябрь. С. 50–55.

2 Stiepanow A. Lotnictwo Armii Czerwonej w wojnie sowiecko-polskiej jesienia 1939 roku // Przegl?d Sil Powietrznych. Miesiecznik wydawany przez Dowodztwo Sil Powietrznych. № 9. Wrzesien. 2006. LXXVIII. S. 79-98; Stiepanow A. WWS RKKA w wojnie sowiecko-polskiej jesieni? 1939 r. // Lotnictwo. Magazyn mi?оsnikow lotnictwa wojskowego, cywilnego i kosmonautyki. № 9. Wrzesien. 2008. S. 86-94, 96.

3 Учредители журнала: Правительство Российской Федерации, Администрация Президента Российской Федерации.

4 Примечательно, что в указанном специальном выпуске, который изначально испытывал нехватку материалов (от некоторых авторов редакцией было принято по две статьи сразу, см., например: Родина. 2004. № 8. С. 13-22; 31-34; 51-54), значительная часть статей приводилась вообще без каких-либо ссылок на источники и литературу. В нем, кстати, благополучно нашлось место и статьям о зарубежной авиации, которые, естественно, могли основываться только на иностранных материалах.

5 См.: Гагин В.В. История участия советских ВВС в локальных войнах и вооруженных конфликтах 1936-1940 гг. Автореф. дис. … канд. ист. наук. Воронеж, 2006. С. 7.

6 Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 35084.

7 РГВА. Ф. 35086.

8 См., например, фрагмент из статьи Э. Дурачинского «Польша в политике Москвы 1939-1941 годов: факты, гипотезы, вопросы», опубликованный в сборнике «Война и политика, 1939-1941» (Отв. ред. А.О. Чубарян. М.: Наука, 1999. С. 50-51, 62): «Военные действия, начатые 17 сентября, в Советском Союзе называют освободительным походом. Многие польские исследователи не сомневаются, что это была война, хотя ни одна из сторон ее не объявляла (Гитлер начал агрессию против Польши также без издания требуемого международным правом акта объявления войны). Ситуация, когда СССР нарушил границу между двумя государствами, когда советские и польские войска вели борьбу друг с другом, когда солдаты гибли и их брали в плен, когда Красная Армия занимала города и территории, с точки зрения международного права была, несомненно, войной» (Далее Э. Дурачинский приводит ссылку на Eberhardt P. Polska granica wshodnia 1939-1945. Warszawa, 1993. S. 17. Прим. автора).

9 Истоки и последствия подобного явления в свое время весьма убедительно обрисовал С. З. Случ: «Тогда же, в 1989 г., в отечественной историографии наметилась тенденция, ставшая, позднее, к сожалению, обыденной практикой: не обращать внимания на публикации коллег по цеху и приводимые в них документы, факты, выводы. Причины этого явления могли быть разными, но результат один – снижение уровня исследований» (См.: СССР, Восточная Европа и Вторая мировая война, 1939-1941: дискуссии, комментарии, размышления / Отв. ред. и сост. С. З. Случ; Институт славяноведения РАН. М.: Наука, 2007. С. 77).

10 Гагин В. В. История участия советских ВВС в локальных войнах и вооруженных конфликтах 1936-1940 гг.: Дис. ... канд. ист. наук: 07.00.02. Воронеж, 2007. Научный руководитель – д.и.н. П.В. Загоровский; официальные оппоненты – д.и.н С.И. Филоненко, к.и.н. Е.И. Габелко.

11 История Второй мировой войны 1939-1945.: В 12 т. М., 1974. Т. 3. Начало войны. Подготовка агрессии против СССР. С. 357.

12 История Великой войны 1941-1945 гг.: В 2 т. М., 2010. Т. I. С. 28. Эти строки, принадлежащие перу доктора исторических наук, главному научному сотруднику Института всеобщей истории РАН О. А. Ржешевскому дословно воспроизводятся также и в ряде других новейших официальных изданий. См. например: Великая Отечественная война 1941–1945 годов: В 12 т. М., 2011. Т. 1. Основные события войны. С. 17. (за исключением слова «сейм», данного здесь со строчной буквы); Великая Победа: многотомное продолжающееся издание / под общ. ред. С.Е. Нарышкина, акад. А.В. Торкунова; Московский государственный институт международных отношений (университет) МИД России. 2-е изд., стереотипное. – Т. 2: Вставай, страна огромная. М.: МГИМО-Университет, 2013. С. 50.

13 Ковалев С.Н. Вымыслы и фальсификации в оценках роли СССР накануне и с началом Второй мировой войны // Военно-исторический журнал. 2008. № 7. С. 8, 15.

14 Минобороны «почистило» свой сайт, сделавший Польшу виновницей Второй мировой войны www.newsru.com/russia/04jun2009/polska.html

15 Глава Генштаба также «открестился» от статьи, обвиняющей Польшу в начале Второй мировой войны www.newsru.com/russia/05jun2009/makarov.html

16 Гриф секретности снят: Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах: Статистическое исследование / Под общ. ред. Г.Ф. Кривошеева. М., 1993. С. 85.

17 Иванов В.Ю. Освободительный поход или агрессия? Действия частей Красной Армии в сентябре 1939 г. и современная польская историография // Военно-исторический журнал. 1994. № 9 (ноябрь-декабрь). С. 82-86.

18 Семиряга М.И. Тайны сталинской дипломатии. 1939–1941. М., 1992. С. 91-92.

19 Лебедева Н.С. Четвертый раздел Польши и катынская трагедия // Другая война 1939–1945 / Под общ. ред. Ю.Н. Афанасьева. М., 1996. С. 246-247.

20 Невежин В.А. Синдром наступательной войны. Советская пропаганда в преддверии «священных боев», 1939-1941 гг. М., 1997. С. 80.

21 СССР, Восточная Европа и Вторая мировая война, 1939-1941: дискуссии, комментарии, размышления / Отв. ред. и сост. С. З. Случ; Институт славяноведения РАН. М.: Наука, 2007. С. 172, 175.

22 Указ. соч. С. 176.

23 Страны Центральной и Юго-Восточной Европы во Второй мировой войне: Военно-исторический справочник / Под ред. М.И. Семиряги. М., 1972. С. 143.

24 История Второй мировой войны 1939-1945: В 12 т. М, 1974. Т.З. Начало войны. Подготовка агрессии против СССР. С. 357.

25 Гриф секретности снят. С. 86.

26 Захаров М.В. Генеральный штаб в предвоенные годы. М., 1989. С.174.

27 Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 162. Д. 25.

28 РГВА. Ф. 29. Оп. 34. Д. 365. Л. 155-156.

29 Мельтюхов М.И. Советско-польские войны. Военно-политическое противостояние 1918-1939 гг. М., 2001.

30 Мельтюхов М.И. Советско-польские войны. Белый орел против красной звезды / 2-е изд., испр. И доп. М., 2004.

31 Там же. С. 466-469; 471-474; 484-489.

32 Автор ограничивается обращением к трем публикациям: Cygan W. Kresy w ogniu: Wojna polsko-sowiecka 1939. Warszawa, 1990; Szubanski R. Siedemnasty wrzesnia 1939. Warszawa, 1990; Grzelak C. Kresy w czerwieni. Agresja Zwiazku Sowieckiego na Polsk? w 1939 roku. Warszawa, 1998.

33 Szawlowski R. Wojna polsko-sowiecka 1939. / Wyd. III. Warszawa, 1997. Эта монография неоднократно переиздавалась в Польше и считается классическим трудом по данной теме.

34 Wieczorkiewicz P. Kampania 1939 roku. Warszawa, 2001.

35 Автор не исключает возможности, что ссылаться на польские издания и польских историков (если исключить банальное нежелание их изучать) — было немодно и даже «непатриотично» — вспомним, кстати, цитировавшиеся выше строки из письма редакции журнала «Родина»: «Главная причина — источники. Они исключительно польские…», датированные тем же 2004 г…

36 См., например, издания, где, в частности, использованы документы из фондов РГВА: Agresja sowiecka na Polske w swietle dokumentow 17 wrzesnia 1939. T. 2. (Front Ukrainski). Warszawa, 1996; Agresja sowiecka na Polske w swietle dokumentow 17 wrzesnia 1939. Tom 3. (Front Bialoruski). Warszawa, 1995; Grzelak C. Dziennik Dzia?an Bojowych Frontu Bialoruskiego we wrzesniu 1939 roku. Warszawa, 1998.

37 Особого внимания из них, с точки зрения автора, заслуживают монография «Красный блицкриг» о применении советских бронетанковых войск в Польше в 1939 г. и статья «Польско-советская воздушная война сентября 1939 г.» об итогах действия ВВС РККА, содержание которой легло в основу изданной позднее монографии того же автора. См.: Magnuski J., Kolomiec M. Czerwony blitzkrieg. Wrzesien 1939: Sowieckie wojska pancerne w Polsce. Warszawa, 1994; Wawrzynski M. Wojna lotnicza polsko-sowiecka, wrzesien 1939 // Militaria i Fakty. 2003. № 4. S. 26-28, 30-31; № 5-6. S. 27-28, 30-32; Wawrzynski M. Czerwone gwiazdy — sojusznik czarnych krzy?y nad Polska. Lotnictwo sowieckie nad Kresami wrzesien-pazdziernik 1939. Wydawnictwo Pegaz, Wydawnictwo Ulica Lipowa. Warszawa, 2008.

38 См.: Барятинский М., Коломиец М. Легкий танк БТ-7 // Бронеколлекция. Приложение к журналу Моделист-конструктор. 1996. № 5 (8). С. 32; Шмелев И. П. Бронетанковые войска Польши 1918-1939 гг. // Техника и вооружение вчера, сегодня, завтра. 1999. № 9. С. 19.

39 Котельников В.Р. Авиация в советско-польском конфликте сентября 1939 года (по документам советских архивов) // Авиация и космонавтика вчера, сегодня, завтра. 1999. № 9 (Вып. 50). С. 5-10.

40 Это касается, в частности, упомянутой выше статьи В.Р. Котельникова (см., например, Wawrzynski M. Op. cit. // Militaria i Fakty. 2003. № 5-6. S. 32). Некоторые из отечественных авторов публиковались в Польше, как например, М. Коломиец, который был соавтором упоминавшейся выше монографии «Красный блицкриг».

41 Мельтюхов М.И. Советско-польские войны. С. 602.

42 Там же. С. 534-535, 593, 601-602.

43 Там же. С. 598.

44 Впрочем, это обстоятельство нисколько не мешает последним так же охотно подчеркивать и рост антисоветизма западных держав после 17 сентября 1939 г., например: «Договор с Германией о ненападении и совместные действия СССР в Польше (Прим.: Так в тексте А. С.) вызвали в странах Западной Европы и США яростную антисоветскую кампанию» (См. Великая Отечественная война 1941-1945 годов. В 12 т. М., 2012. Т. 2. Происхождение и начало войны. С. 387).

45 Подробнее об этом см.: Berthon S., Potts J. Warlords. The Heart of Conflict 1939-1945. London, 2005. P. 182-196, 225.

46 Мельтюхов М.И. Советско-польские войны. С. 596.

47 Беднаж Б. Участие польских регулярных войсковых соединений во Второй мировой войне // Вторая мировая война. М., 1966. Кн. 2. Военное искусство. С. 235.

48 РГВА. Ф. 35086. Оп. 1. Д. 149. Л. 25.

49 Мельтюхов М.И. Указ. соч. С. 491-492. Автор, приводя этот факт, никак не комментирует его.

50 Лебедева Н.С. Польша между Германией и СССР в 1939 г. // Война и политика, 1939-1941. М., 1999. С. 77.

51 Говоря о капитуляции гарнизона Львова, автор ничего не сообщает об этом факте. См.: Мельтюхов М.И. Указ. соч. С. 480-489.

52 Мельтюхов М.И. Советско-польские войны. С. 607.

53 Там же. С.612.

54 Бешанов В. Красный блицкриг. М., 2006. С. 25-210.

55 Смирнов А.А. Крах 1941 — репрессии ни при чём! «Обезглавил» ли Сталин Красную Армию? М., 2011.

56 К 70-летию начала Второй мировой войны. Исследования, документы, комментарии: Колл. монограф. / Отв. ред.: А.Н. Сахаров, В.С. Христофоров, Ю.Л. Дьяков, Л.П. Колодникова, Т.С. Бушуева, А.В. Серегин. М., 2009. С. 144-256.

57 Там же. С. 144.

58 Там же. С. 146. От слова «возникнет» до конца предложения в публикации текст выделен жирным шрифтом.

59 Там же. С. 157, 250.

60 Там же. С. 159.

61 Там же. С. 146.

62 Там же. С. 156-157.

63 Там же. С. 156.

64 Там же. С. 249.

65 Там же. С. 180, 183, 188, 191, 198-199, 201, 205, 207-208.

66 Там же. С. 202-204

67 Там же. С. 220.

68 Там же. С. 147-148.

69 Гальдер Ф. Военный дневник. Ежедневные записи начальника Генерального штаба сухопутных войск 1939–1942 гг.: В 3 т. М., 1968. Т. 1. От начала войны с Польшей до конца наступления на Западном фронте (14.8.1939 – 30.6.1940). С. 57.

70 В данном случае Т. С. Бушуева не одинока. Примечательно, что именно эта цитата в точно таком же виде приводится и в статье С. З. Случа, опубликованной в спецвыпуске РАНовской «Российской истории», посвященном 70-летию начала Второй мировой войны: См.: Случ. С.З. Пока еще не последовали удары… Политика Германии и СССР относительно Польши (октябрь 1938 г. – август 1939 г.) // Российская история. 2009. № 5 (сентябрь-октябрь). С. 81, 85. Справедливости ради следует отметить, что выше С. З. Случ указывает «политические и военные цели национал-социалистического и советского руководства в отношении Польши фактически совпали» (см. c. 81).

71 См., например, публикации Токарева В.А.: Советский «кинозалп» по Польше, 1939-1941 гг. / Вестник МаГУ. Вып. 1. 2000; «Исчезновение» майора С.И. Грицевца: пропагандистский прецедент 1939 года // Великая победа: героизм и подвиг народов. Материалы международной научной конференции (Минск, 28-29 апреля 2005 г.). Т.1. Минск, 2006. С. 186-191; «Похоронен у деревни Павшино…»: презентация потерь и мемориальная практика советской стороны в польскую кампанию 1939 г. // Опыт мировых войн в истории России: сб. ст. / [редкол. И. В. Нарский и др.]. Челябинск, 2007. С. 208-229. Отметим, кстати, что в последней упомянутой работе В. А. Токарев, проанализировав судьбу 1 405 человек, погибших во время «Освободительного похода в Западную Украину и в Западную Белоруссию» осенью 1939 г., выяснил, что только по 259 из них в официальных документах было указано точное место захоронения (т.е. в 18,4% случаев) и только в 30% случаях было указано точная дата гибели. То есть, согласно доступным советским документам, свыше 80% из погибших в Польше в 1939 г. погибли неизвестно где, а 70% — непонятно когда! Автор отмечал, что «иногда погибшие приписывались к несуществующим воинским частям и нередко лишались права иметь последнюю прописку во времени и пространстве» (Подробнее см.: Токарев В.А. «Похоронен у деревни Павшино…»: презентация потерь и мемориальная практика советской стороны в польскую кампанию 1939 г. С. 220, 226). Таким образом, даже по отношению к собственным командирам и бойцам, выполнявшим волю советского же государства и погибшим за него, госвласть СССР отнеслась как к расходному материалу.
Это личная точка зрения Степанова. Я например могу предпологать, что первая мировая война закончилась только в 45 году. Так это моя точка ззрения. Как и у Степанова своя есть. Молодец
Степанова, говоришь? Точно не Иванова?
 

Vladimir

Мэтр
Регистрация
01.10.2011
Сообщения
53 910
Реакции
8 687
Был договор о разделе сфер влияний
интересно бы его почитать
как это пакт о ненападение
трансформировался в договор о разграничении сфер влияния?
Да, пожалуйста:

338px-Molotov-Ribbentrop-Russian.jpg
это че за хрень ?
во первых разницу между протоколом и договором не ощущаете а АГУ?
во вторых этот фейк можешь засунуть куда сами считаешь нужным
 

Vladimir

Мэтр
Регистрация
01.10.2011
Сообщения
53 910
Реакции
8 687
Информация:

Nazi-Soviet Relation. 1939-41
Documents from the Archives of The German Foreign Office.
Departament of State. 1948
СССР—ГЕРМАНИЯ. 1939-1941
Документы и материалы о советско-германских отношениях
с апреля 1939 г. по июль 1941 г.

© 1983 by Telex
© Apipavidalinimas ir jvadas, "Moksvo" leidykla, 1989
© Перевод Ю.Фельштинский

"ВОЙНА"



truth.gif
О РАТИФИКАЦИИ СОВЕТСКО-ГЕРМАНСКОГО ДОГОВОРА О НЕНАПАДЕНИИ

1 сентября 1939 г.


Из выступления В.М. Молотова на внеочередной четвертой сессии Верховного Совета СССР 1-го созыва, 31 августа 1939 г 40'

...Нaша обязанность думать об интеpесах сoветского народа, об интересах Союза Советских Социалистических Респyблик. (Продолжительnые аплодисменты.) Тем более, что мы твердо убеждены в том, что интересы СССР совпадают с коренными интересами народов других стран. (Аплодисменты.)

Но это лишь одна сторона дела.

Должно было произойти еще другое обстоятельство, чтобы советско-германский договор о ненападении стал существовать. Нужно было, чтобы во внешней политике Германии произошел переворот в сторону добрососедских отношений с Советским Союзом. Только при наличии этого второго условия, только когда нам стало ясным желание германского правительства изменить свою внешнюю политику в сторону улучшения отношений с СССР, — была найдена основа для заключения советско-германского договора о ненападении.

Всем известно, что на протяжении последних шести лет, с приходом национал-социалистов к власти, политические отношения между Германией и СССР были натянутыми. Известно также, что, несмотря на различие мировоззрений и политических систем, советское правительство стремилось поддерживать нормальные деловые и политические отношения с Германией. Сейчас нет нужды возвращаться к отдельным моментам этих отношений за последние годы, да они вам, товарищи депутаты, и без того хорошо известны. Следует, однако, напомнить о том разъяснении нашей внешней политики, которое было сделано несколько месяцев тому назад на XVIII партийном съезде. ... Т. Сталин предупреждал против провокаторов войны, желающих в своих интересах втянуть нашу страну в конфликт с другими странами.

Разоблачая шум, поднятый англо-французской и североамериканской прессой по поводу германских “планов” захвата советской Украины, т. Сталин говорил тогда:

“Похоже на то, что этот подозрительный шум имел своей целью поднять ярость Советского Союза против Германии, отравить атмосферу и спровоцировать конфликт с Германией без видимых на то оснований”.

Как видите, т. Сталин бил в самую точку, разоблачая происки западно-европейских политиков, стремящихся столкнуть лбами Германию и Советский Союз.

Надо признать, что и в нашей стране были некоторые близорукие люди, которые, увлекшись упрощенной антифашистской агитацией, забывали об этой провокаторской работе наших врагов. Тов. Сталин, учитывая это обстоятельство, еще тогда поставил вопрос о возможности других, невраждебных добрососедских отношений между Германией и СССР.

Теперь видно, что в Германии в общем правильно поняли эти заявления т. Сталина и сделали из этого практические выводы. (Смех.)

Заключение советско-германского договора о ненападении свидетельствует о том, что историческое предвидение т. Сталина блестяще оправдалось. (Бурная овация в честь тов. Сталина.)

Уже весной этого года германское правительство предложило восстановить торгово-кредитные переговоры. Переговоры были вскоре возобновлены. Путем взаимных уступок удалось прийти к соглашению. Это соглашение, как известно, 19 августа было подписано.

Это было не первое торгово-кредитное соглашение с Германией при существующем правительстве. Но это соглашение отличается в лучшую сторону не только от соглашения 1935 года, но и от всех предыдущих, не говоря уже о том, что у нас не было ни одного столь же выгодного экономического соглашения с Англией, Францией или какой-либо другой страной

Когда же германское правительство выразило желание улучшить также и политические отношения, у советского правительства не было оснований отказываться от этого. Тогда и встал вопрос о заключении договора о ненападении.

Теперь раздаются голоса, в которых сквозит непонимание самых простых основ начавшегося улучшения политических отношений между Советским Союзом и Германией.

Например, с наивным видом спрашивают: как Советский Союз мог пойти на улучшение политических отношений с государством фашистского типа? Разве это возможно? Но забывают при этом, что дело идет не о нашем отношении к внутренним порядкам другой страны, а о внешних отношениях между двумя государствами. Забывают о том, что мы стоим на позиции невмешательства во внутренние дела других стран и соответственно этому стоим за недопущение какого-либо вмешательства в наши собственные внутренние дела...

Советское правительство и раньше считало желательным сделать дальнейший шаг вперед в улучшении политических отношений с Германией, но обстоятельства сложились так, что это стало возможным только теперь. Дело, правда, идет в данном случае не о пакте взаимопомощи, как это было в англо-франко-советских переговорах, а только о договоре ненападения. Тем не менее в современных условиях трудно переоценить международное значение советско-германского договора.

Вот почему мы положительно отнеслись к приезду германского министра иностранных дел г. фон Риббентропа в Москву.

23 августа 1939 года, когда был подписан советско-германский договор о ненападении, надо считать датой большой исторической важности. Договор о ненападении между СССР и Германией является поворотным пунктом в истории Европы, да и не только Европы.

Вчера еще фашисты Германии проводили в отношении СССР враждебную нам внешнюю политику. Да, вчера еще в области внешних отношений мы были врагами. Сегодня, однако, обстановка изменилась и мы перестали быть врагами. Политическое искусство в области внешних отношений заключается не в том, чтобы увеличивать количество врагов для своей страны. Наоборот, политическое искусство заключается здесь в том, чтобы уменьшить число таких врагов и добиться того, чтобы вчерашние враги стали добрыми соседями, поддерживающими между собою мирные отношения. (Аплодисменты.)

...Советско-германский договор о ненападении кладет конец вражде между Германией и СССР, а это в интересах обеих стран. Различие в мировоззрениях и в политических системах не должно и не может быть препятствием для устроения хороших политических отношений между обоими государствами... Только враги Германии и СССР могут стремиться к созданию и раздуванию вражды между народами этих стран. Мы стояли и стоим за дружбу народов СССР и Германии, за развитие и расцвет дружбы между народами Советского Союза и германским народом. (Бурные продолжительные аплодисменты.)

Главное значение советско-германского договора о ненападении заключается в том, что два самых больших государства Европы договорились о том, чтобы положить конец вражде между ними, устранить угрозу войны и жить в мире между собой. Тем самым поле возможных военных столкновений в Европе суживается. Если даже не удастся избежать военных столкновений в Европе, масштаб этих военных действий теперь будет ограничен. Недовольными таким положением дел могут быть только поджигатели всеобщей войны в Европе, те, кто под маской миролюбия хотят зажечь всеевропейский военный пожар.

Советско-германский договор подвергся многочисленным нападкам в англо-французской и американской прессе... Пытаются распространять неправду, что будто бы заключение советско-германского договора о ненападении помешало переговорам с Англией и Францией о пакте взаимопомощи. Эта ложь уже заклеймена в интервью т. Ворошилова. В действительности, как известно, дело обстоит наоборот. Советский Союз заключил пакт о ненападении с Германией, между прочим, в силу того обстоятельства, что переговоры с Францией и Англией натолкнулись на непреодолимые разногласия и кончились неудачей по вине англофранцузских правящих кругов... Эти люди требуют, чтобы СССР обязательно втянулся в войну на стороне Англии против Германии. Уж не с ума ли сошли эти зарвавшиеся поджигатели войны? (Смех.) ... Если у этих господ имеется уж такое неудержимое желание воевать, пусть воюют сами, без Советского Союза. (Смех. Аплодисменты.) Мы бы посмотрели, что это за вояки. (Смех. Аплодисменты.)

В наших глазах, в глазах всего советского народа, это такие же враги мира, как и все другие поджигатели войны в Европе...

Советско-германский договор о ненападении означает поворот в развитии Европы, поворот в сторону улучшения отношений между двумя самыми большими государствами Европы. Этот договор не только дает нам устранение угрозы войны с Германией, суживает поле возможных военных столкновений в Европе и служит, таким рбпазом, делу всеобщего мира — он должен обеспечить нам новые возможности роста сил, укрепление наших позиций, дальнейший рост влияния Советского Союза на международное развитие...



truth.gif
ИСТОРИЧЕСКАЯ СЕССИЯ ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР


2 сентября 1939 г.


...С величайшим терпением советское правительство вело переговоры с правительствами Англии и Франции, преследуя одну цель: обеспечение мира в Европе. Товарищ Молотов разоблачил цепь интриг, подвохов и прямых провокаторских выпадов, которые были пущены поджигателями войны в ход для того, чтобы завести эти переговоры в тупик, лишить их всякого смысла.

Тов. Молотов с исчерпывающей полнотой и ясностью раскрыл причину всей этой неискренней, лживой игры. Английские и французские политики пытались столкнуть лбами советский и германский народы.

Особенно старались и стараются в этом отношении так называемые социалисты Англии и Франции. Эти мелкие политиканы не учли того, что имеют дело с великим социалистическим государством ...



truth.gif
О РАТИФИКАЦИИ ДОГОВОРА О НЕНАПАДЕНИИ МЕЖДУ СОВЕТСКИМ СОЮЗОМ И ГЕРМАНИЕЙ

3 сентября 1939 г.


Верховный Совет Союза Советских Социалистических Республик, заслушав сообщение Председателя Совета Народных Комиссаров СССР и Народного Комиссара Иностранных дел товарища Молотова Вячеслава Михайловича о ратификации договора о ненападении между Советским Союзом и Германией, постановляет:

1. Одобрить внешнюю политику Правительства.

2. Ратифицировать договор о ненападении между Союзом Советских Социалистических Республик и Германией, заключенный в Москве 23-го августа 1939 года.

Председатель Президиума Верховного Совета СССР

М. Калинин

Секретарь Президиума Верховного Совета СССР А. Горкин

Москва, Кремль, 31 августа 1939 г.



truth.gif
ВОЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ МЕЖДУ ГЕРМАНИЕЙ И ПОЛЬШЕЙ

2 сентября 1939 г.


Берлин, 1 сентября. (ТАСС). По сообщению Германского информационного бюро, сегодня утром германские войска в соответствии с приказом верховного командования перешли германо-польскую границу в различных местах. Соединения германских военно-воздушных сил также отправились бомбить военные объекты в Польше.



truth.gif
ЗАСЕДАНИЕ ГЕРМАНСКОГО РЕЙХСТАГА

2 сентября 1939 г.


Выступление Гитлера. Ратификация советско-германского договора о ненападении 41

Берлин, 1 сентября (ТАСС). Германское информационное бюро сообщает по радио, что сегодня в 10 часов утра, в Берлине, в “Кроль-опера”, Герингом как председателем рейхстага было открыто заседание германского рейхстага.

После короткой вступительной речи Геринг предоставил слово Гитлеру.

Гитлер начал речь со ссылки на Версальский договор, создавший “такое положение, которое не может далее продолжаться”. Затем, упомянув об инцидентах, которые произошли начиная с ночи 31 августа, Гитлер заявил: “Теперь мы решили обращаться с Польшей так же, как Польша вела себя с нами в течение последних месяцев”.

Гитлер выразил благодарность Муссолини за поддержку, которую Италия оказывала германским требованиям в последние недели...

Коснувшись затем германо-советского пакта, он заявил: “Россия и Германия управляются на основе двух различных доктрин. Германия не станет экспортировать свою государственную доктрину, и если Россия не намеревается экспортировать доктрину в Германию, то эти две сильнейшие страны в Европе не имеют основания быть врагами.

Борьба между Германией и СССР может быть выгодна только третьим державам.

Германо-советский пакт поэтому определенно исключает применение силы между этими двумя странами. Оба государства дали друг другу обязательства консультироваться и экономически сотрудничать. Это является решением колоссальной важности, значение которого для будущего трудно даже предвидеть...” Пакт был ратифицирован и в Берлине, и в Москве в четверг, сказал Гитлер. Гитлер заявил, что он может присоединиться к каждому слову, которое сказал народный комиссар по иностранным делам Молотов в связи с этим...

После окончания речи Гитлера министр внутренних дел Фрик зачитал законопроект об объединении Данцига с Германской империей...



37. ИМПЕРСКИЙ МИНИСТР ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНСКОМУ ПОСЛУ В МОСКВЕ
Телеграмма

Берлин, 3 сентября 1939 — 18 час. 50 мин.

Получена в Москве 4 сентября 1939 — 0 час. 30 мин.

Москва

Телеграмма № 253 от 3 сентября

Очень срочно!

Лично послу.

Совершенно секретно!

Главе посольства или его представителю лично.

Секретно!

Должно быть расшифровано лично им!

Совершеннейше секретно!



Мы безусловно надеемся окончательно разбить польскую армию в течение нескольких недель. Затем мы удержим под военной оккупацией районы, которые, как было установлено в Москве, входят в германскую сферу влияния. Однако понятно, что по военным соображениям нам придется затем действовать против тех польских военных сил, которые к тому времени будут находиться на польских территориях, входящих в русскую сферу влияния.

Пожалуйста, обсудите это с Молотовым немедленно и посмотрите, не посчитает ли Советский Союз желательным, чтобы русская армия выступила в подходящий момент против польских сил в русской сфере влияния и, со своей стороны, оккупировала эту территорию. По нашим соображениям, это не только помогло бы нам, но также, в соответствии с московскими соглашениями, было бы и в советских интересах.

В связи с этим, пожалуйста, выясните, можем ли мы обсуждать этот вопрос с [советскими] офицерами, которые только что прибыли сюда, и какой, предположительно, будет позиция советского правительства.

Риббентроп



38. ГЕРМАНСКИЙ ПОСОЛ В МОСКВЕ В МИНИСТЕРСТВО ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНИИ
Телеграмма

Москва, 5 сентября 1939 — 14 час. 30 мин.

Очень срочно!

Совершенно секретно!

Телеграмма № 264 от 5 сентября

В ответ на Вашу телеграмму № 261 от 4 сентября 42



Молотов попросил меня встретиться с ним сегодня в 12.30 и передал мне следующий ответ советского правительства:

“Мы согласны с вами, что в подходящее время нам будет совершенно необходимо начать конкретные действия. Мы считаем, однако, что это время еще не наступило. Возможно, мы ошибаемся, но нам кажется, что чрезмерная поспешность может нанести нам ущерб и способствовать объединению наших врагов. Мы понимаем, что в ходе операций одна из сторон либо обе стороны могут быть вынуждены временно пересечь демаркационную линию между своими сферами влияния, но подобные случаи не должны помешать непосредственной реализации намеченного плана.”

Шуленбург



39. ГЕРМАНСКИЙ ПОСОЛ В МОСКВЕ В МИНИСТЕРСТВО ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНИИ
Телеграмма

Москва, 5 сентября 1939 — 17 час. 02 мин.

Получена 5 сентября 1939 —18 час. 00 мин

Телеграмма № 266 от 5 сентября

На Вашу телеграмму № 262 от 4 сентября 43



Сегодня в 12.60 я снова просил Молотова, чтобы советское правительство со своей стороны оказало влияние на Турцию с тем, чтобы добиться от нее полного нейтралитета. Я указал, что циркулируют слухи о том, что Англия оказывает сильное давление на Румынию и что ставится вопрос о посылке туда англо-французских войск. Поскольку они могут следовать морским путем, в интересах Советского Союза уговорить Турцию полностью закрыть Дарданеллы.

Молотов ответил, что советское правительство имеет на Турцию большое влияние и использует его в выгодном для нас духе. Молотов добавил, что между Советским Союзом и Турцией существует лишь пакт о ненападении; переговоры относительно заключения пакта о взаимопомощи, по правде говоря, одно время велись, но оказались бесплодными.

Он проверит слухи относительно Румынии через советское посольство в Бухаресте.

Шуленбург



truth.gif
ПОЛПРЕД СССР В БЕРЛИНЕ У ГИТЛЕРА


6 сентября 1939 г.


Берлин, 4 сентября (ТАСС). Германские газеты помещают на видном месте официальное сообщение, в котором говорится, что вчера Гитлер в присутствии Риббентропа принял нового советского полпреда СССР в Берлине т. Шкварцева, а также военного атташе СССР т. Пуркаева. После вручения верительных грамот между Гитлером и советским полпредом состоялась продолжительная беседа.



40. ГЕРМАНСКИЙ ПОСОЛ В МОСКВЕ В МИНИСТЕРСТВО ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНИИ
Телеграмма

Москва, 6 сентября 1939

Получена 6 сентября 1939

Телеграмма № 279 от 6 сентября

На Вашу телеграмму № 267 от 5 сентября

17 час. 46 мин. -20 час. 15 мин.



Так как страх перед войной и прежде всего перед германским нападением оказали за последние годы глубокое воздействие на психологию [советского населения], заключение пакта о ненападении с Германией в общем было встречено с большим облегчением и удовлетворением. Однако неожиданное изменение политики советского правительства после нескольких лет пропаганды, направленной именно против германских агрессоров, все-таки не очень хорошо понимается населением. Особенные сомнения вызывают заявления официальных агитаторов о том, что Германия больше не является агрессором. Советское правительство делает все возможное, чтобы изменить отношение населения к Германии. Прессу как подменили. Не только прекратились все выпады против Германии, но и преподносимые теперь события внешней политики основаны в подавляющем большинстве на германских сообщениях, а антигерманская литература изымается из книжной продажи и т.п.

Начало войны между Германией и Польшей сильно повлияло на общественное мнение здесь, и в определенных кругах возникли новые опасения того, что Советский Союз будет вовлечен в войну. Недоверие, проявляемое в отношении Германии в течение нескольких лет, несмотря на эффективную контрпропаганду, которая проводится на партийных и производственных собраниях, не может быть уничтожено так быстро. Население высказывает опасения относительно того, что Германия, после разгрома Польши, повернет против Советского Союза. Воспоминания о германской мощи в [первой] мировой войне везде до сих пор живы.

При анализе здешних условий важно принять во внимание, что прежде советское правительство всегда искусно влияло в желаемую для него сторону на свое население, и в этот раз оно также не скупится на необходимую пропаганду.

Шуленбург



41. ГЕРМАНСКИЙ ПОСОЛ В МОСКВЕ В МИНИСТЕРСТВО ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕР-МАНИИ
Телеграмма

Москва, 9 сентября 1939 — 0 час. 56 мин.

Получена 9 сентября 1939 — 5 час. 00 мин.

Очень спешно!

Телеграмма № 300 от 8 сентября



Я только что получил от Молотова следующую телефонограмму:

“Я получил ваше сообщение о том, что германские войска вошли в Варшаву. Пожалуйста, передайте мои поздравления и приветствия правительству Германской Империи. Молотов.” 44

Шуленбург



42. ИМПЕРСКИЙ МИНИСТР ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНСКОМУ ПОСЛУ В МОСКВЕ
Телеграмма

Отправлена из Берлина 9 сентября 1939 — 0 час. 50 мин.

Получена в Москве 9 сентября 1939 — 12 час. 10 мин.

Срочно!

Совершенно секретно!

Телеграмма № 300 от 8 сентября 1939 г.

Послу лично.

На Вашу телеграмму № 261 45



Мы, конечно же, согласны с советским правительством в том, что ценность соглашений, достигнутых в Москве, не умаляется расширением военных действий местного характера. Мы должны разгромить и разгромим польскую армию везде, где только ее встретим. В московских соглашениях ничто, поэтому, не меняется. Развитие военных действий даже превосходит наши ожидания. По всем показателям польская армия находится более или менее в состоянии разложения. Во всех случаях я считал бы неотложным возобновление Ваших бесед с Молотовым относительно советской военной интервенции [в Польшу]. Возможно, вызов русского военного атташе в Москву показывает, что там готовится решение. Я поэтому просил бы Вас в подходящий форме еще раз поговорить на эту тему с Молотовым и телеграфировать результат.

Риббентроп



43. ГЕРМАНСКИЙ ПОСОЛ В МОСКВЕ В МИНИСТЕРСТВО ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНИИ
Телеграмма

Москва, 9 сентября 1939 — 14 час. 10 мин.

Срочно!

Совершенно секретно!

Телеграмма № 308 от 9 сентября

В ответ на Вашу телеграмму № 300 от 8 сентября



Молотов заявил мне сегодня в 15 часов, что советские военные действия начнутся в течение ближайших нескольких дней. Вызов военного атташе в Москву был действительно с этим связан. Будут также призваны многочисленные резервисты.

Шуленбург



44. ГЕРМАНСКИЙ ПОСОЛ В МОСКВЕ В МИНИСТЕРСТВО ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНИИ
Телеграмма

Москва, 10 сентября 1939 — 21 час. 40 мин.

Срочно!

Совершенно секретно!

Телеграмма № 317 от 10 сентября

Дополнение к моей телеграмме № 310 от 9 сентября со ссылкой на сегодняшний телефонный разговор с Имперским Министром иностранных дел



На сегодняшней встрече в 16 часов Молотов изменил свое вчерашнее заявление, сказав, что советское правительство было застигнуто совершенно врасплох неожиданно быстрыми германскими военными успехами. Основываясь на нашем первом сообщении 46, Красная армия рассчитывала на несколько недель, которые теперь сократились до нескольких дней. Советские военные власти оказались поэтому в трудном положении, так как, принимая во внимание местные обстоятельства, они требовали, по возможности, еще две-три недели для своих приготовлений. Уже было мобилизовано более трех миллионов человек.

Я очень подробно объяснил Молотову, нaсколько при таком положении дел важны быстpые действия Краснoй армии.

Молотов повторил, что делается все возможное для yскореnия событий. У меня создалось впечатление, что вчера Молотов обещал больше, чем от Красной армии можно ожидать.

Затем Молотов подошел к политической стороне вопроса и заявил, что советское правительство намеревалось воспользоваться дальнейшим продвижением германских войск и заявить, что Польша разваливается на куски и что вследствие этого Советский Союз должен прийти на помощь украинцам и белоруссам, которым “угрожает” Германия. Этот предлог представит интервенцию Советского Союза благовидной в глазах масс и даст Советскому Союзу возможность не выглядеть агрессором.

Этот путь был Советскому Союзу перекрыт вчерашним сообщеним ДНБ 47 о том, что, согласно заявлению генерал-полковника Браухича, ведение военных действий на германском восточном фронте уже не является необходимым. Сообщение создавало впечатление, что германо-польское перемирие неизбежно. Если, однако, Германия заключит перемирие, Советский Союз не может начинать “новую войну”.

Я заявил, что я не знаком с этим сообщением, которое не может соответствовать действительности; я немедленно сделаю запрос.

Шуленбург

45. ИМПЕРСКИЙ МИНИСТР ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНСКОМУ ПОСЛУ В МОСКВЕ
Телеграмма

Берлин, 13 сентября 1939 — 17 час. 50 мин.

Получена в Москве 14 сентября 1939 — 1 час. 10 мин.

Телеграмма № 336 от 13 сентября

Спешно!

Лично послу!



Как только определится точный исход приближающейся сейчас к своему концу великой битвы за Польшу, мы будем в состоянии предоставить Красной армии информацию, о которой она просила, о многочисленных частях польской армии. Но уже сейчас я просил бы Вас информировать господина Молотова, что его замечание относительно заявления генерал-полковника Браухича является следствием явного недоразумения. Это заявление было сделано исключительно к сведению исполнительной власти бывшей Имперской территории 48; оно было составлено еще до начала военных действий против Польши и не имеет никакого отношения к ограничению наших военных операций к востоку от [оккупированной нами] бывшей польской территории. Вопрос о необходимости заключения перемирия с Польшей [германским командованием] не ставится.

Риббентроп



46. ГЕРМАНСКИЙ ПОСОЛ В МОСКВЕ В МИНИСТЕРСТВО ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНИИ
Телеграмма

Москва, 14 сентября 1939 — 18 час. 00 мин.

Срочно!

Совершенно секретно!

Телеграмма № 350 от 14 сентября

На Вашу телеграмму № 336 от 13 сентября



Молотов вызвал меня сегодня в 16 часов и заявил, что Красная армия достигла состояния готовности скорее, чем это ожидалось. Советские действия поэтому могут начаться раньше указанного им [Молотовым] во время последней беседы срока (см. мою телеграмму № 317 от 10 сентября). Учитывая политическую мотивировку советской акции (падение Польши и защита русских “меньшинств”), [Советам] было бы крайне важно не начинать действовать до того, как падет административный центр Польши — Варшава. Молотов поэтому просит, чтобы ему как можно более точно сообщили, когда можно рассчитывать на захват Варшавы.

Пожалуйста, пришлите инструкции.

Я хотел бы обратить Ваше внимание на сегодняшнюю статью в “Правде”, переданную ДНБ, к которой завтра прибавится аналогичная статья в “Известиях”. Эти статьи содержат упомянутую Молотовым политическую мотивировку советской интервенции.

Шуленбург



truth.gif
О ВНУТРЕННИХ ПРИЧИНАХ ВОЕННОГО ПОРАЖЕНИЯ ПОЛЬШИ 49

14 сентября 1939 г.


Хотя с момента начала военных действий между Германией и Польшей прошел какой-либо десяток дней, уже можно утверждать, что Польша потерпела военный разгром, приведший к поте-ре почти всех ее политических и экономических центров.

Трудно объяснить такое быстрое поражение Польши одним лишь превосходством военной техники и военной организации Германии и отсутствием эффективной помощи Польше со стороны Англии и Франции. В ходе военных действий между Германией и Польшей нельзя привести фактов сколько-нибудь серьезного сопротивления польских войск наступлению германской армии, фактов какого-либо частичного успеха поляков на том или ином оперативном направлении. Мало того, все данные о положении в Польше говорят о все возрастающей дезорганизации всей польской государственной машины, о том, что польское государство оказалось настолько немощным и недееспособным, что при первых же военных неудачах стало рассыпаться.

В чем же причины такого положения, которые привели Польшу на край банкротства?

Они коренятся в первую очередь во внутренних слабостях и противоречиях польского государства.

Польша является многонациональным государством. В составе населения Польши поляки составляют всего лишь около 60%, а остальные 40% составляют национальные меньшинства — главным образом украинцы, белоруссы и евреи. Достаточно указать, что украинцев в Польше 8 миллионов, а белоруссов около 3 миллионов. Эти два наиболее крупные национальные меньшинства вместе составляют до 11 миллионов населения. Для того, чтобы наглядно представить удельный вес украинского и белорусского населения в Польше, следует указать, что эта сумма превышает население таких государств, как Финляндия, Эстония, Латвия и Литва вместе взятые...

Национальная политика правящих кругов Польши характеризуется подавлением и угнетением национальных меньшинств и особенно украинцев и белоруссов. Западная Украина и Западная Белоруссия — области с преобладанием украинского и бело-русского населения — являются объектами самой грубой, беззастенчивой эксплоатации со стороны польских помещиков.

Положение украинцев и белоруссов характеризуется режимом национально: о угнетения и бесправия. Правящие круги Польши, кичащиеся своим якобы свободолюбием, сделали все, чтобы превратить Западную Украину и Западную Белоруссию в бесправную Колонию, отданную польским панам на разграбление. В этом отношении политика Польши ничем не отличается от угнетательской политики русского царизма...

Таковы причины, в силу которых в Польше не создалось и не могло создаться то внутреннее единство и консолидация сил многонационального государства, которые могли бы высоко поднять волну патриотизма и объединили бы польскую армию, состоящую не только из поляков, но и из украинцев и белоруссов, в едином стремлении дать отпор военному противнику.

Национальные меньшинства Польши не стали и не могли стать надежным оплотом государственного режима. Многонациональное государство, не скрепленное узами дружбы и равенства населяющих его народов, а наоборот, основанное на угнетении и неравноправии национальных меньшинств, не может представлять крепкой военной силы.

В этом корень слабости польского государства и внутренняя причина его военного поражения.



47. ИМПЕРСКИЙ МИНИСТР ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНСКОМУ ПОСЛУ В МОСКВЕ
Телеграмма

Берлин, 15 сентября 1939 — 20 час. 20 мин.

Получена в Москве 16 сентября 1939 — 7 час. 15 мин.

Срочно!

Телеграмма № 360 от 15 сентября

Совершенно секретно!

Лично послу.



Я прошу Вас немедленно передать господину Молотову следующее:

1. Уничтожение польской армии, как это следует из обзора военного положения от 14 сентября, который уже был Вам передан, быстро завершается. Мы рассчитываем занять Варшаву в течение ближайших нескольких дней.

2. Мы уже заявляли советскому правительству, что мы считаем себя связанными разграниченными сферами влияния, согласованными в Москве и стоящими обособленно от чисто военных мероприятий, что, конечно же, также распространяется и на будущее.

3. Из сообщения, сделанного Вам Молотовым 14 сентября, мы заключили, что в военном отношении советское правительство подготовлено и что оно намерено начать свои операции уже сейчас. Мы приветствуем это. Советское правительство, таким образом, освободит нас от необходимости уничтожать остатки польской армии, преследуя их вплоть до русской границы. Кроме того, если не будет начата русская интервенция, неизбежно встанет вопрос о том, не создастся ли в районе, лежащем к востоку от германской зоны влияния, политический вакуум. Поскольку мы, со своей стороны, не намерены предпринимать в этих районах какие-либо действия политического или административного характера, стоящие обособленно от необходимых военных операций, без такой интервенции со стороны Советского Союза [в восточной Польше] могут возникнуть условия для формирования новых государств.

4. С целью политической поддержки выступления советской армии мы предлагаем публикацию совместного коммюнике следующего содержания:

“Ввиду полного распада существовавшей ранее в Польше формы правления, Имперское Правительство и Правительство СССР сочли необходимым положить конец нетерпимому далее политическому и экономическому положению, существующему на польских территориях. Они считают своей общей обязанностью восстановление на этих территориях, представляющих для них [Германии и СССР] естественный интерес, мира и спокойствия и установления там нового порядка путем начертания естественных границ и создания жизнеспособных экономических институтов.”

5. Предлагая подобное коммюнике, мы подразумеваем, что советское правительство уже отбросило в сторону мысль, выраженную Молотовым в предыдущей беседе с Вами, что основанием для советских действий является угроза украинскому и белорусскому населению, исходящая со стороны Германии. Указание мотива такого сорта ! действие невозможное. Он прямо противоположен реальным германским устремлениям, которые ограничены исключительно хорошо известными зонами германского влияния. Он также противоречит соглашениям, достигнутым в Москве, и, наконец, вопреки выраженному обеими сторонами желанию иметь дружеские отношения, представит всему миру оба государства как врагов.

6. Поскольку военные операции должны быть закончены как можно скорее в связи с наступающим временем года, мы будем благодарны, если советское правительство назначит день и час, в который его войска начнут наступление, чтобы мы, со своей стороны, могли действовать соответствующе. С целью необходимой координации военных операций обеих сторон нужно также, чтобы представители обоих правительств, а равно германские и русские офицеры, находящиеся на местах, в зонах операций, провели встречу для принятия необходимых мер, для чего мы предлагаем по воздуху собрать совещание в Белостоке.

Прошу ответить немедленно телеграфом. Об изменениях в тексте с согласия Гауса и Хильгера уже побеспокоились. 50

Риббентроп



48. ГЕРМАНСКИЙ ПОСОЛ В МОСКВЕ В МИНИСТЕРСТВО ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНИИ
Телеграмма

Москва, 16 сентября 1939 г.

Срочно! Совершенно секретно!

Телеграмма № 371 от 16 сентября

На Вашу телеграмму № 360 от 15 сентября



Я виделся с Молотовым сегодня в 18 часов и выполнил инструкции. Молотов заявил, что военная интервенция Советского Союза произойдет, вероятно, завтра или послезавтра. Сталин в настоящее время консультируется с военными руководителями, и этим вечером он, в присутствии Молотова, укажет мне день и час советского наступления.

Молотов добавил, что он доложит о моем сообщении правительству, но он думает, что в совместном коммюнике уже более нет нужды; советское правительство намерено мотивировать свои действия следующим образом: польское государство распалось и более не существует, поэтому аннулируются все соглашения, заключенные с Польшей; третьи державы могут попытаться извлечь выгоду из создавшегося хаоса; Советский Союз считает своей обязанностью вмешаться для защиты своих украинских и белорусских братьев и дать возможность этому несчастному населению трудиться спокойно.

Советское правительство намерено обнародовать сообщение в указанном духе по радио, в прессе и т.д. немедленно после того, как Красная армия пересечет границу, и в то же время заявить об этом в официальной ноте польскому послу здесь 51 и всем здешним дипломатическим миссиям.

Молотов согласился с тем, что планируемый советским правительством предлог 52 содержал в себе ноту, обидную для чувств немцев, но просил, принимая во внимание сложную для советского правительства ситуацию, не позволять подобным пустякам вставать на нашем пути. Советское правительство, к сожалению, не видело какого-либо другого предлога, поскольку до сих пор Советский Союз не беспокоился о своих меньшинствах в Польше и должен был так или иначе оправдать за границей свое теперешнее вмешательство.

В заключение Молотов срочно запросил разъяснения, что станет с Вильно [Вильнюс]. Советское правительство очень хочет избежать столкновения с Литвой и поэтому хотело бы знать, достигнута ли какая-либо договоренность с Литвой относительно района Вильно и кто, в частности, оккупирует город.

Шуленбург



49. ГЕРМАНСКИЙ ПОСОЛ В МОСКВЕ В МИНИСТЕРСТВО ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНИИ
Телеграмма

Москва, 17 сентября 1939 г.

Телеграмма № 372 от 17 сентября

К моей телеграмме № 371 от 16 сентября

Очень срочно! Секретно!



Сталин в присутствии Молотова и Ворошилова принял меня в два часа ночи и заявил, что Красная армия пересечет советскую границу в 6 часов утра на всем ее протяжении от Полоцка до Каменец-Подольска.

Во избежание инцидентов Сталин спешно просит нас проследить за тем, чтобы германские самолеты, начиная с сегодняшнего дня, не залетали восточнее линии Белосток-Брест-Литовск-Лемберг [Львов]. Советские самолеты начнут сегодня бомбардировать район восточнее Лемберга.

Я обещал сделать все, что возможно, в смысле информирования германских военно-воздушных сил, но просил, учитывая, что осталось мало вгземени, чтобы сегодня советские самолеты не подлетали к упомянутой линии слишком близко.

Советская комиссия прибудет в Белосток завтра, самое позднее послезавтра.

Сталин зачитал мне ноту, которая будет вручена уже этой ночью польскому послу и копия которой в течение дня будет разослана всем миссиям, а затем опубликована. В ноте дается оправдание советских действий. Зачитанный мне проект содержал три пункта для нас неприемлемых. В ответ на мои возражения Сталин с предельной готовностью изменил текст так, что теперь нота вполне нас удовлетворяет. Сталин заявил, что вопрос о публикации германо-советского коммюнике не может быть поставлен на рассмотрение в течение ближайших двух-трех дней.

В будущем все военные вопросы, которые возникнут, должны выясняться напрямую с Ворошиловым генерал-лейтенантом Кёстрингом.

Шуленбург



truth.gif
НОТА ПРАВИТЕЛЬСТВА СССР, ВРУЧЕННАЯ ПОЛЬСКОМУ ПОСЛУ В МОСКВЕ УТРОМ 17 СЕНТЯБРЯ 1939 ГОДА

18 сентября 1939 г.


Чрезвычайному и полномочному послу Польши г. Гржибовскому

Польское посольство

Москва



17 сентября 1939 года



Господин посол,

Польско-германская война выявила внутреннюю несостоятельность польского государства. В течение десяти дней военных операций Польша потеряла все свои промышленные районы и культурные центры. Варшава, как столица Польши, не существует больше. Польское правительство распалось и не проявляет признаков жизни. Это значит, что польское государство и его правительство фактически перестали существовать. Тем самым прекратили свое действие договора, заключенные между СССР и Польшей. Предоставленная самой себе и оставленная без руководства, Польша превратилась в удобное поле для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР. Поэтому, будучи доселе нейтральным, советское правительство не может более нейтрально относиться к этим фактам.

Советское правительство не может также безразлично относиться к тому, чтобы единокровные украинцы и белоруссы, проживающие на территории Польши, брошенные на произвол судьбы, остались беззащитными.

Ввиду такой обстановки советское правительство отдало распоряжение Главному командованию Красной армии дать приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии.

Одновременно советское правительство намерено принять все меры к тому, чтобы вызволить польский народ из злополучной войны, куда он был ввергнут его неразумными руководителями, и дать ему возможность зажить мирной жизнью.

Примите, господин посол, уверения в совершенном к Вам почтении.



Народный Комиссар Иностранных дел СССР

В. Молотов



truth.gif
НОТА ПРАВИТЕЛЬСТВА СССР, ВРУЧЕННАЯ УТРОМ 17 СЕНТЯБРЯ 1939 ГОДА ПОСЛАМ И ПОСЛАННИКАМ ГОСУДАРСТВ, ИМЕЮЩИХ ДИПЛОМАТИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ С СССР

18 сентября 1939 г.


Господин посол,

Препровождая Вам прилагаемую при сем ноту Правительства СССР от 17 сентября с.г. на имя польского посла в Москве, имею честь по поручению Правительства заявить Вам, что СССР будет проводить политику нейтралитета в отношениях между СССР и [наименование страны 53].

Примите, Господин Посол, уверения в совершенном к Вам почтении.



Народный Комиссар Иностранных дел Союза ССР

В. Молотов

17 сентября 1939 г.



truth.gif
РЕЧЬ ПО РАДИО ПРЕДСЕДАТЕЛЯ СОВЕТА НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ СССР ТОВ. В.М. МОЛОТОВА
17 СЕНТЯБРЯ 1939 ГОДА

18 сентября 1939 г.


Товарищи! Граждане и гражданки нашей великой страны!

События, вызванные польско-германской войной, показали внутреннюю несостоятельность и явную недееспособность польского государства. Польские правящие круги обанкротились. Все это произошло за самый короткий срок.

Прошло каких-нибудь две недели, а Польша уже потеряла все свои промышленные очаги, потеряла большую часть крупных городов и культурных центров. Нет больше и Варшавы как столицы польского государства. Никто не знает о местопребывании польского правительства. Население Польши брошено его незадачливыми руководителями на произвол судьбы. Польское государство и его правительство фактически перестали существовать. В силу такого положения заключенные между Советским Союзом и Польшей договора прекратили свое действие.

В Польше создалось положение, требующее со стороны Советского правительства особой заботы в отношении безопасности своего государства. Польша стала удобным полем для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР. Советское правительство до последнего времени оставалось нейтральным. Но оно в силу указанных обстоятельств не может больше нейтрально относиться к создавшемуся положению.

От советского правительства нельзя также требовать безразличного отношения к судьбе единокровных украинцев и бело-руссов, проживающих в Польше и раньше находившихся на положении бесправных наций, а теперь и вовсе брошенных на волю случая. Советское правительство считает своей священной обязанностью подать руку помощи своим братьям-украинцам и братьям-белоруссам, населяющим Польшу.

Ввиду всего этого правительство СССР вручило сегодня утром ноту польскому послу в Москве, в которой заявило, что советское правительство отдало распоряжение Главному командованию Красной армии дать приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии.

Советское правительство заявило также в этой ноте, что одновременно оно намерено принять все меры к тому, чтобы вызволить польский народ из злополучной войны, куда он был ввергнут его неразумными руководителями, и дать ему возможность зажить мирной жизнью.

В первых числах сентября, когда проводился частичный призыв в Красную армию на Украине, в Белоруссии и еще в четырех военных округах, положение в Польше было неясным и этот призыв проводился как мера предосторожности. Никто не мог думать, что польское государство обнаружит такое бессилие и такой быстрый развал, какой теперь уже имеет место во всей Польше. Поскольку, однако, этот развал налицо, а польские деятели полностью обанкротились и не способны изменить положение в Польше, наша Красная армия, получив крупное пополнение по последнему призыву запасных, должна с честью выполнить поставленную перед ней почетную задачу.

Правительство выражает твердую уверенность, что наша Рабоче-Крестьянская Красная армия покажет, и на этот раз свою боевую мощь, сознательность и дисциплину, что выполнение своей великой освободительной задачи она покроет новыми подвигами, героизмом и славой.

Вместе с тем советское правительство предводило копию своей ноты на имя польского посла всем правительствам, с которыми СССР имеет дипломатические отношения, и при этом заявило, что Советский Союз будет проводить политику нейтралитета в отношении всех этих стран.

Этим определяются наши последние мероприятия по линии внешней политики.

Правительство обращается также к гражданам Советского Союза со следующим разъяснением. В связи с призывом запасных среди наших граждан наметилось стремление накопить побольше продовольствия и других товаров из опасения, что будет введена карточная система в области снабжения. Правительство считает нужным заметить, что оно не намерено вводить карточной системы на продукты и промтовары, даже если вызванные внешними событиями государственные меры затянутся на некоторое время. Боюсь, что от чрезмерных закупок продовольствия и товаров пострадают лишь те, кто будет этим заниматься и накоплять ненужные запасы, подвергая их опасности порчи. Наша страна обеспечена всем необходимым и может обойтись без карточной системы в снабжении.

Наша задача теперь, задача каждого рабочего и крестьянина, задача каждого служащего и интеллигента, состоит в том, чтобы честно и самоотверженно трудиться на своем посту и тем оказать помощь Красной армии.

Что касается бойцов нашей славной Красной армии, то я не сомневаюсь, что они выполнят свой долг перед родиной — с честью и со славой.

Народы Советского Союза, все граждане и гражданки нашей страны, бойцы Красной армии и военно-морского флота сплочены, как никогда, вокруг советского правительства, вокруг нашей большевистской партии, вокруг советского великого вождя, вокруг мудрого тов. Сталина, для новых и еще невиданных успехов труда в промышленности и в колхозах, для новых славных побед Красной армии на боевых фронтах.



50. ГЕРМАНСКИЙ ПОСОЛ В МОСКВЕ В МИНИСТЕРСТВО ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНИИ
Телеграмма

Москва, 18 сентября 1939 —--15 час. 39 мин.

Получена 18 сентября 1939 —17 час. 45 мин.

Телеграмма № 385 от 18 сентября

Срочно!

Совершенно секретно!



В ходе беседы, которая состоялась у меня этим вечером со Сталиным о посылке советской комиссии в Белосток, а также о публикации совместного коммюнике, Сталин заявил как-то неожиданно, что у советской стороны есть определенные сомнения относительно того, будет ли германское верховное командование придерживаться московского соглашения в соответствующее время и вернется ли на линию, которая была определена в Москве (Писса-Нарев-Висла-Сан). В своем ответе я подчеркнул, что Германия, конечно же, твердо намерена точно выполнять условия московских соглашений, и я сослался на второй пункт моего сообщения, сделанного Молотову 16 сентября в связи с инструкциями Имперского Министра иностранных дел (см. телеграмму № 360 от 15 сентября). Я заявил, что Верховному командованию было бы удобно отойти к намеченной линии, поскольку в этом случае могут быть высвобождены войска для западного фронта. Сталин ответил, что он не сомневается в добрых намерениях германского правительства. Его беспокойство было основано на том хорошо известном факте, что все военные ненавидят возвращать захваченные территории. В этот момент германский военный атташе здесь, генерал-лейтенант Кёстринг вставил, что германские вооруженные силы будут делать только то, что приказывает Фюрер. Учитывая хорошо известную недоверчивость Сталина, я был бы благодарен, если бы меня уполномочили сделать дополнительное заявление такого характера, которое рассеяло бы его последние сомнения.

Шуленбург



51. ИМПЕРСКИЙ МИНИСТР ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНСКОМУ ПОСЛУ В МОСКВЕ
Телеграмма

Послана из специального поезда 19 сентября — 16 час. 37 мин.

Берлин, 19 сентября 1939 г.

Послу лично.

К Вашей телеграмме № 385



Я предписываю, чтобы Вы сказали господину Сталину, что Вы сообщили в Берлин о Вашей встрече с ним и что теперь Вы по моему наставлению информируете его о том, что соглашения, которые я заключил в Москве по поручению Фюрера, будут, конечно же, соблюдаться и что они рассматриваются нами как фундамент новых дружественных отношений между Германией и Советским Союзом

Риббентроп



truth.gif
ГЕРМАНО-СОВЕТСКОЕ КОММЮНИКЕ.

19 сентября 1939 г.


(ТАСС) Во избежание всякого рода необоснованных слухов насчет задач советских и германских войск, действующих в Польше, правительство СССР и правительство Германии заявляют, что действия этих войск не преследуют какой-либо цели, идущей вразрез интересов Германии или Советского Союза и противоречащей духу и букве пакта о ненападении, заключенного между Германией и СССР. Задача этих войск, наоборот, состоит в том, чтобы восстановить в Польше порядок и спокойствие, нарушенные распадом польского государства, и помочь населению Польши переустроить условия своего государственного существования.



truth.gif
ГЕРМАНСКАЯ ПЕЧАТЬ О ДЕЙСТВИЯХ СОВЕТСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА

20 сентября 1939 г.


Германия. Берлин, 19 сентября (ТАСС). Германское население единодушно приветствует решение советского правительства взять под защиту родственное советскому народу белорусское и украинское население Польши, оставленное на произвол судьбы бежавшим польским правительством. Берлин в эти дни принял особенно оживленный вид. На улицах около витрин и специальных щитов, где вывешены карты Польши, весь день толпятся люди. Они оживленно обсуждают успешные операции Красной армии. Продвижение частей Красной армии обозначается на карте красными советскими флажками.



truth.gif
ИТАЛЬЯНСКАЯ ПЕЧАТЬ О ПРОДВИЖЕНИИ СОВЕТСКИХ ВОЙСК

20 сентября 1939 г.


Рим, 19 сентября (ТАСС)., Все вчерашние итальянские газеты под крупными заголовками напечатали сведения о продвижении советских войск в Западной Белоруссии и Западной Украине. Все коммюнике Москвы напечатаны полностью… 54

52. ГЕРМАНСКИЙ ПОСОЛ В МОСКЕ В МИНИСТЕРСТВО ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНИИ
Телеграмма

Москва, 20 сентября 1939 — 2 час. 23 мин.

Получена 20 сентября — 4 час. 55 мин.

Телеграмма N° 395 от 19 сентября 1939 г.

Совершенно секретно!



Молотов заявил мне сегодня, что советское правительство считает, что теперь для него, как и для правительства Германии, созрел момент для окончательного определения структуры польских территорий. В связи с этим Молотов дал понять, что первоначальное намерение, которое вынашивалось советским правительством и лично Сталиным, — допустить существование остатка Польши — теперь уступило место намерению разделить Польшу по линии Писса-Нарев-Висла-Сан. Советское правительство желает немедленно начать переговоры по этому вопросу и провести их в Москве, поскольку такие переговоры с советской стороны обязаны вести лица, наделенные высшей властью, не могущие покинуть Советский Союз. Прошу телеграфных инструкций.

Шуленбург



truth.gif
ГЕРМАНО-СОВЕТСКОЕ КОММЮНИКЕ.

23 сентября 1939 г.


Германское правительство и правительство СССР установили демаркационную линию между германской и советской армиями, которая проходит по реке Писса до ее впадения в реку Нарев, далее по реке Нарев до ее впадения в реку Буг, далее по реке Буг до ее впадения в реку Висла, далее по реке Висла до впадения в нее реки Сан и дальше по реке Сан до ее истоков.



53. ИМПЕРСКИЙ МИНИСТР ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНСКОМУ ПОСЛУ В МОСКВЕ
Телеграмма

Отправлена из Берлина 23 сентября 1939 — 3 час. 40 мин.

Получена в Москве 23 сентября 1939 — 11 час. 05 мин.

Телеграмма № 417 от 22 сентября

На телеграмму № 395

Лично господину Послу.

Совершенно секретно!



Мы также считаем, что пришло время определить договором с советским правительством окончательную структуру польских территорий. Идея русских о пограничном рубеже по линии хорошо известных четырех рек в общем совпадает с точкой зрения Имперского правительства. Первоначально я намеревался пригласить господина Молотова в Германию для того, чтобы здесь оформить этот договор. Учитывая Ваше сообщение о том, что руководители там не могут покинуть Советский Союз, мы соглашаемся на переговоры в Москве. Вопреки моему первоначальному намерению возложить на Вас ведение этих переговоров, я решил прилететь в Москву сам. Это, в частности, потому, что в этом случае, учитывая полномочия, данные мне Фюрером, будет возможным обойтись без контрзапросов и т.п., а следовательно, заключение переговоров может быть ускорено. Учитывая общую ситуацию, время моего пребывания в Москве должно ограничиться одним, самое большее двумя днями. Пожалуйста, свяжитесь с господами Сталиным и Молотовым и телеграфируйте мне самую раннюю из предложенных [ими] дат.

Риббентроп

54. ГЕРМАНСКИЙ ПОСОЛ В МОСКВЕ В МИНИСТЕРСТВО ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНИИ
Телеграмма

Москва, 25 сентября 1939 — 22 час. 58 мин.

Получена 26 сентября 1939 — 0. час. 30 мин.

Телеграмма № 442 от 25 сентября

Совершенно секретно!

Срочно!



Сталин и Молотов попросили меня прибыть в Кремль сегодня в 20 часов. Сталин заявил следующее. При окончательном урегулировании польского вопроса нужно избежать всего, что в будущем может вызвать трения между Германией и Советским Союзом. С этой точки зрения он считает неправильным оставлять независимым остаток польского государства. Он предлагает следующее: из территорий к востоку от демаркационной линии всё Люблинское воеводство и та часть Варшавского воеводства, которая доходит до Буга, должны быть добавлены к нашей порции. За это мы отказываемся от претензий на Литву.

Сталин указал на это предложение как на предмет будущих переговоров с Имперским Министром иностранных дел и добавил, что, если мы согласны, Советский Союз немедленно возьмется за решение проблемы прибалтийских государств, в соответствии с Протоколом от 23 августа, и ожидает в этом деле полную поддержку со стороны германского правительства. Сталин подчеркнуто указал на Эстонию, Латвию и Литву, но не упомянул Финляндию.

Я ответил Сталину, что доложу своему правительству.

Шуленбург



truth.gif
ПРИЕЗД В МОСКВУ МИНИСТРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНИИ Г-НА ФОН РИББЕНТРОПА

27 сентября 1939 г.


По приглашению правительства СССР 27 сентября с.г. в Москву прибывает Министр Иностранных Дел Германии г-н фон Риббентроп для обсуждения с правительством "ССР вопросов, связанных с событиями в Польше.



truth.gif
БЕСЕДА ПРЕДСЕДАТЕЛЯ СОВНАРКОМА И НАРКОМИНДЕЛА СССР Т. МОЛОТОВА В.М. С МИНИСТРОМ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНИИ Г. ФОН РИББЕНТРОПОМ

28 сентября 1939 г.
27 сентября с.г. состоялась беседа Председателя Совнаркома и Наркоминдела СССР т. Молотова В.М. с министром иностранных дел Германии г. фон Риббентропом по вопросам, связанным с событиями в Польше.

Беседа происходила в присутствии т. Сталина, германского посла г. Шуленбурга и полпреда СССР в Германии т. Шкварцева и продолжалась свыше двух часов.



truth.gif
ОПЕРАТИВНАЯ СВОДКА ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА РККА

28 сентября 1939 г.


В течение 27 сентября части Красной армии, продолжая продвижение к демаркационной линии, заняли Грабово (западнее Августова 15 клм.), Мазовецк, Дрогичин, Красностав, ст. Завада (западнее Замостье 10 клм.), Краковец, Мосциска и ст. Сянки (район истоков реки Сан).

Операции по очищению территории Западной Белоруссии и Западной Украины от остатков польских войск продолжаются.



truth.gif
К ЗАКЛЮЧЕНИЮ ГЕРМАНО-СОВЕТСКОГО ДОГОВОРА О ДРУЖБЕ И ГРАНИЦЕ МЕЖДУ СССР И ГЕРМАНИЕЙ

29 сентября 1939 г.


В течение 27-28 сентября в Москве происходили переговоры между Председателем Совнаркома СССР и Наркоминделом тов. Молотовым и Министром Иностранных Дел Германии г. фон Риббентропом по поводу заключения германо-советского договора о дружбе и границе между СССР и Германией.

В переговорах принимали участие тов. Сталин и советский полпред в Германии т. Шкварцев, а со стороны Германии — германский посол в СССР г. Шуленбург.

Переговоры закончились подписанием германо-советского договора о дружбе и границе между СССР и Германией и заявления правительств СССР и Германии, а также обменом письмами между т. Молотовым и г. фон Риббентропом по экономическим вопросам. Ниже приводятся соответствующие документы.



truth.gif
ГЕРМАНО-СОВЕТСКИЙ ДОГОВОР О ДРУЖБЕ И ГРАНИЦЕ МЕЖДУ СССР И ГЕРМАНИЕЙ

29 сентября 1939 г.


Правительство СССР и Германское Правительство после распада бывшего Польского государства рассматривают исключительно как свою задачу восстановить мир и порядок на этой территории и обеспечить народам, живущим там, мирное существование, соответствующее их национальным особенностям. С этой целью они пришли к соглашению в следующем:



Статья I

Правительство СССР и Германское Правительство устанавливают в качестве границы между обоюдными государственными интересами на территории бывшего Польского государства линию, которая нанесена на прилагаемую при сем карту и более подробно будет описана в дополнительном протоколе.



Статья II

Обе Стороны признают установленную в статье I границу обоюдных государственных интересов окончательной и устраняют всякое вмешательство третьих держав в это решение.



Статья III

Необходимое государственное переустройство на территории западнее указанной в статье линии производит Германское правительство, на территории восточнее этой линии — Правительство СССР.



Статья IV

Правительство СССР и Германское Правительство рассматривают вышеприведенное переустройство как надежный фундамент для дальнейшего развития дружественных отношений между своими народами.



Статья V

Этот договор подлежит ратификации. Обмен ратификационными грамотами должен произойти возможно скорее в Берлине. Договор вступает в силу с момента его подписания. Составлен в двух оригиналах, на немецком и русском языках.



Москва, 28 сентября 1939 года



По уполномочию

Правительства СССР

В. Молотов



За Правительство

Германии

И. Риббентроп



55. КОНФИДЕНЦИАЛЬНЫЙ ПРОТОКОЛ
Правительство СССР не будет создавать никаких препятствий на пути Имперских граждан и других лиц германского происхождения, проживающих на территориях, находящихся в сфере его влияния, если они пожелают переселиться в Германию или на территории, находящиеся в германской сфере влияния. Оно согласно с тем, что подобные перемещения будут производиться уполномоченными Правительства Империи в сотрудничестве с компетентными местными властями и что права собственности эмигрантов будут защищены.

Аналогичные обязательства принимаются Правительством Германии в отношении лиц украинского или белорусского происхождения, проживающих на территориях, находящихся под его юрисдикцией.



Москва, 28 сентября 1939 г.



По уполномочию

Правительства СССР

В. Молотов



За Правительство

Германии

И. Риббентроп



56. СЕКРЕТНЫЙ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ПРОТОКОЛ
Нижеподписавшиеся полномочные представители заявляют о соглашении Правительства Германии и Правительства СССР в следующем:

Секретный дополнительный протокол, подписанный 23 августа 1939 года, должен быть исправлен в пункте 1, отражая тот факт, что территория Литовского государства отошла в сферу влияния СССР, в то время когда, с другой стороны, Люблинское воеводство и часть Варшавского воеводства отошли в сферу влияния Германии (см. карту, приложенную к Договору о Дружбе и Границе, подписанному сегодня). Как только Правительство СССР примет специальные меры на Литовской территории для защиты своих интересов, настоящая Германо-Литовская граница, с целью установления естественного и простого пограничного описания, должна быть исправлена таким образом, чтобы Литовская территория, расположенная к юго-западу от линии, обозначенной на приложенной карте, отошла к Германии.

Далее заявляется, что ныне действующее экономическое соглашение между Германией и Литвой не будет затронуто указанными выше мероприятиями Советского Союза.



Москва, 28 сентября 1939 г.



По уполномочию

Правительства СССР

В. Молотов



За Правительство

Германии

И. Риббентроп



57. СЕКРЕТНЫЙ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ПРОТОКОЛ
Нижеподписавшиеся полномочные представители, по заключении Германо-Русского Договора о Дружбе и Границе, заявляют о своем согласии в следующем:

Обе Стороны не будут допускать на своих территориях никакой польской агитации, затрагивающей территорию другой стороны. Они будут подавлять на своих территориях все источники подобной агитации и информировать друг друга о мерах, предпринимаемых с этой целью.



Москва, 28 сентября 1939 г.



По уполномочию

Правительства СССР

В. Молотов



За Правительство

Германии

И. Риббентроп
че за хрень фейк за феком?
 

kizole

Мэтр
Регистрация
12.02.2011
Сообщения
20 289
Реакции
4 004
Это не была нота об объявлении войны. Это была нота о претензиях Германии. Слово война там осутствовало.
Советник германского посольства Хильгер потом записал: «Мы распрощались с Молотовым молча, но с обычным рукопожатием». Переводчик советской стороны Павлов записал, что Шуленбург от себя лично добавил, что считает решение Гитлера безумием.
— Проф. Абдулхан Ахтамзян [6]

А Рибентроп зачем вызвал советских представителей в 5 утра по московскому времени, и что передал в министерстве иностранных дел, если тебя нота в Москве не устраивает?
 

АГУ

Мэтр
Регистрация
01.02.2012
Сообщения
23 817
Реакции
944
интересно бы его почитать
как это пакт о ненападение
трансформировался в договор о разграничении сфер влияния?
Да, пожалуйста:

338px-Molotov-Ribbentrop-Russian.jpg
это че за хрень ?
во первых разницу между протоколом и договором не ощущаете а АГУ?
во вторых этот фейк можешь засунуть куда сами считаешь нужным
Почему это фейк?
 

Vladimir

Мэтр
Регистрация
01.10.2011
Сообщения
53 910
Реакции
8 687
В чем отличие военной кампании от войны?
А ты более сосредоточься и найди документ обьявления войны. Если был документ, то значит война, если нет то компания. Тем более польское правительство находилось в Лондоне на этот момент

То есть между СССР и Германией в 1941-1945 годах войны не было? Понятно.
так немцы нам объявили войну
 

АГУ

Мэтр
Регистрация
01.02.2012
Сообщения
23 817
Реакции
944

АГУ

Мэтр
Регистрация
01.02.2012
Сообщения
23 817
Реакции
944
А ты более сосредоточься и найди документ обьявления войны. Если был документ, то значит война, если нет то компания. Тем более польское правительство находилось в Лондоне на этот момент

То есть между СССР и Германией в 1941-1945 годах войны не было? Понятно.
так немцы нам объявили войну
А Молотов сказал, что "без объявления войны".
 

Vladimir

Мэтр
Регистрация
01.10.2011
Сообщения
53 910
Реакции
8 687
22 июня 1941 года началось вторжение Германии в СССР[44]. В 4:00 имперский министр иностранных дел Риббентроп вручил советскому послу в Берлине Деканозову ноту об объявлении войны и три приложения к ней: «Доклад министра внутренних дел Германии, рейхсфюрера СС и шефа германской полиции Германскому правительству о диверсионной работе СССР, направленной против Германии и национал-социализма», «Доклад министерства иностранных дел Германии о пропаганде и политической агитации советского правительства», «Доклад Верховного командования германской армии Германскому правительству о сосредоточении советских войск против Германии». Ранним утром 22 июня 1941 года после артиллерийской и авиационной подготовки немецкие войска перешли границу СССР. Уже после этого, в 5:30 утра посол Германии в СССР В. Шуленбург явился к Народному комиссару иностранных дел СССР В. М. Молотову и сделал заявление, содержание которого сводилось к тому, что советское правительство проводило подрывную политику в Германии и в оккупированных ею странах, проводило внешнюю политику, направленную против Германии, и «сосредоточило на германской границе все свои войска в полной боевой готовности». Заявление заканчивалось следующими словами: «Фюрер поэтому приказал германским вооружённым силам противостоять этой угрозе всеми имеющимися в их распоряжении средствами»[45]. Вместе с нотой он вручил комплект документов, идентичный тем, которые Риббентроп вручил Деканозову (по словам самого В. М. Молотова Шуленбург явился раньше, около пол-третьего, но не позже 3 часов ночи[46]). В тот же день войну СССР объявили Италия и Румыния; Словакия23 июня.
 

АГУ

Мэтр
Регистрация
01.02.2012
Сообщения
23 817
Реакции
944
22 июня 1941 года началось вторжение Германии в СССР[44]. В 4:00 имперский министр иностранных дел Риббентроп вручил советскому послу в Берлине Деканозову ноту об объявлении войны и три приложения к ней: «Доклад министра внутренних дел Германии, рейхсфюрера СС и шефа германской полиции Германскому правительству о диверсионной работе СССР, направленной против Германии и национал-социализма», «Доклад министерства иностранных дел Германии о пропаганде и политической агитации советского правительства», «Доклад Верховного командования германской армии Германскому правительству о сосредоточении советских войск против Германии». Ранним утром 22 июня 1941 года после артиллерийской и авиационной подготовки немецкие войска перешли границу СССР. Уже после этого, в 5:30 утра посол Германии в СССР В. Шуленбург явился к Народному комиссару иностранных дел СССР В. М. Молотову и сделал заявление, содержание которого сводилось к тому, что советское правительство проводило подрывную политику в Германии и в оккупированных ею странах, проводило внешнюю политику, направленную против Германии, и «сосредоточило на германской границе все свои войска в полной боевой готовности». Заявление заканчивалось следующими словами: «Фюрер поэтому приказал германским вооружённым силам противостоять этой угрозе всеми имеющимися в их распоряжении средствами»[45]. Вместе с нотой он вручил комплект документов, идентичный тем, которые Риббентроп вручил Деканозову (по словам самого В. М. Молотова Шуленбург явился раньше, около пол-третьего, но не позже 3 часов ночи[46]). В тот же день войну СССР объявили Италия и Румыния; Словакия23 июня.
Молотов сказал, что "без объявления войны".
 

Vladimir

Мэтр
Регистрация
01.10.2011
Сообщения
53 910
Реакции
8 687
То есть между СССР и Германией в 1941-1945 годах войны не было? Понятно.
так немцы нам объявили войну
А Молотов сказал, что "без объявления войны".
он много чего сказал...
 

Vladimir

Мэтр
Регистрация
01.10.2011
Сообщения
53 910
Реакции
8 687
Да, пожалуйста:

338px-Molotov-Ribbentrop-Russian.jpg
это че за хрень ?
во первых разницу между протоколом и договором не ощущаете а АГУ?
во вторых этот фейк можешь засунуть куда сами считаешь нужным
Почему это фейк?
патамушта.
 

malishev

Мэтр
Регистрация
23.05.2014
Сообщения
11 613
Реакции
1 897
Эта скнипа все же открыла новую тему.
 

Счетчик

Яндекс.Метрика
Сверху Снизу