Ровно пять лет спустя, в апреле 2009 г., на защите докторской диссертации автора в Санкт-Петербургском университете все три оппонента, положительно отозвавшиеся о самой работе в целом, не сговариваясь заранее указали, что советско-польская война осени 1939 г. — это некорректное понятие, которое в диссертации употреблять не следует, т.к. война Польше не объявлялась, и соответственно, был лишь ввод советских войск в восточные районы Польши. В ответ на замечание, что ряд отечественных историков уже признал факт ведения войны с Польшей, автору было указано, что они идут на поводу ненаучных тенденций, а что касается польских историков, то они настроены антироссийски и их доводы надо воспринимать критически. Чтобы найти выход из сложившейся ситуации, оппоненты подчеркнули, что автор не имеет специального военного образования, поэтому его терминологическую ошибку можно понять и признать незначительной по сравнению с достигнутыми в работе положительными результатами в целом…
Данные эпизоды из личного опыта автора являются лишь весьма небольшой частью сложившейся к настоящему времени картины отношения современной отечественной исторической науки к советско-польской войне 1939 г. Эта тема никогда не была и не является популярной у российских историков, а их отношение к этой войне в значительной степени базируется либо на отрицании таковой как явления, либо на ее игнорировании.
Чтобы не быть голословным, приведу конкретный пример. Так, в диссертационном исследовании В.В. Гагина, посвященном истории участия советских ВВС в локальных войнах и вооруженных конфликтах 1936–1940 гг., по словам самого же соискателя, первой задачей являлось «рассмотрение особенностей и эволюции советской внешней политики по отношению к противоборствующим сторонам конфликтов и войн в Испании и Китае, и агрессивным акциям сопредельных государств — Японии и Финляндии (sic!), а также определение масштабов влияния и результатов участия советских ВВС в боях на расстановку сил в регионах»
5. Итак, автор даже не упоминает о самом факте существования польской кампании. Отсутствие таковой в общем перечне войн и конфликтов 1936-1940 гг. с участием СССР автор ничем не обосновывает, попросту игнорируя ее.
Отметим, что описание боевых действий РККА в сентябре – октябре 1939 г., в частности, содержится в ряде документов из фондов РГВА: «Коллекции документов Украинского фронта
6» и «Коллекции документов Белорусского фронта
7». Работая с путеводителями по описям фондов РГВА и зная о существовании «испанского фонда» (Ф. 35082) и фонда с материалами о боях на Халхин-Голе (Ф. 35083) соискателю не заметить их было бы трудно чисто физически, т.к. они идут следующими в перечне.
Вероятно, кто-то может себе позволить и в XXI веке считать Финляндию агрессором, а также не знать масштабы советско-польского столкновения или оценивать итоги последнего как весьма скромные и вообще не принимать их в расчет, но откровенное игнорирование самого факта наличия исследований и выводов своих непосредственных предшественников (не говоря уже о точке зрения польских историков по этому поводу, публиковавшихся на русском языке
8), а также документов архива, с фондами которого работал соискатель, — ситуация весьма показательная
9. Тем более удивительно, что В.В. Гагин не просто взялся защищать, но и успешно защитил свою кандидатскую диссертацию в 2007 г.
10! Конечно, возможно, что дело здесь выходит за рамки обсуждаемой нами темы, но тогда мы вынуждены констатировать не просто слабость (точнее — отсутствие) анализа советско-польского столкновения осени 1939 г., а методологическое несовершенство современной отечественной исторической науки.
Проследить эволюцию отечественной научной мысли относительно событий осени 1939 г. за последние сорок лет можно на примере двух приведенных ниже отрывков. Для того, чтобы читатель сам почувствовал разницу между советской точкой зрения на эти события, выраженной на страницах третьего тома «Истории Второй мировой войны», и современной точкой зрения образца 2010–2011 гг., даем их без каких-либо комментариев.
«Быстрые и решительные действия Советской Армии сорвали расчет гитлеровцев захватить Западную Украину и Западную Белоруссию. Как признает бывший генерал вермахта Н. Форман, меры, предпринятые советским правительством, помешали осуществлению задуманного плана выхода немецких войск непосредственно к границам СССР. Известно, что в начале сентября гитлеровское руководство обсуждало вопрос об образовании марионеточного украинского государства — «самостоятельной польской и галицийской Украины». Но и этот замысел провалился. По решительному требованию советского правительства фашистский вермахт вынужден был очистить ранее занятую территорию Западной Украины и Западной Белоруссии. Тот день, когда об этом было принято решение, Гальдер назвал “днем позора немецкого политического руководства”»
11.
«Официальные и неофициальные осуждения в Польше этого решения советского правительства, в том числе в резолюции Cейма 23 сентября 2009 года “в связи с 70-летием нападения СССР на Польшу”, тенденциозны и находятся вне контекста сложившейся военной обстановки: наступающие германские армии приближались к границам СССР. Немецкое командование нарушило согласованный рубеж предельного продвижения вермахта на восток и отвело за этот рубеж (демаркационную линию) свои войска только по категорическому требованию советского правительства. По свидетельству генерала вермахта Н. Формана, демарш Москвы помешал осуществлению задуманного плана выхода немецких войск непосредственно к границам СССР. Начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии генерал Ф. Гальдер назвал день 20 сентября 1939 г., когда в Берлине приняли решение об отводе немецких войск на согласованный рубеж, “днем позора немецкого политического руководства”»
12.
Что говорить об истории советско-польской войны, если в отечественной исторической науке встречаются работы, носящие откровенно антипольский характер, появление которых было бы немыслимо даже в советский период, когда, кстати, отнюдь не поощрялась политика межвоенной («буржуазно-помещичьей») Польши. Так, в середине 2008 г. в «Военно-историческом журнале» была опубликована статья «Вымыслы и фальсификации в оценках роли СССР накануне и с началом Второй мировой войны» входящего в редакционный совет этого издания С. Н. Ковалева. В ней автор фактически возложил на Польшу вину за развязывание Второй мировой войны! В статье, в частности, говорилось: «Все, кто непредвзято изучал историю Второй мировой войны, знают, что она началась из-за отказа Польши удовлетворить германские претензии. Однако менее известно, чего же именно добивался от Варшавы А. Гитлер. Между тем требования Германии были весьма умеренными: включить вольный город Данциг в состав “третьего рейха”, разрешить постройку экстерриториальных шоссейной и железной дорог, которые связали бы Восточную Пруссию с основной частью Германии. Первые два требования трудно назвать необоснованными». Далее автор отмечал, что «подавляющее большинство жителей отторгнутого от Германии согласно Версальскому мирному договору Данцига составляли немцы, искренне желавшие воссоединиться с исторической родиной». «Вполне естественным было и требование насчет дорог, тем более что на земли разделяющего две части Германии “польского коридора” при этом не покушались», — подытоживал С.Н. Ковалев. Однако Польша отказалась удовлетворить требования Германии, поэтому немецкая сторона 28 апреля 1939 г. аннулировала декларацию о дружбе и ненападении, указывал автор статьи
13.
Несколько позднее разразился дипломатический скандал: Министерство иностранных дел Польши потребовало объяснений у российского посла в связи с публикацией статьи С.Н. Ковалева на официальном сайте Минобороны России. На информационном сайте «Новости NEWSru.com» 4 июня 2009 г. сообщалось: «Скандальный текст под названием “Вымыслы и фальсификации в оценках роли СССР накануне и с началом Второй мировой войны” пропал из раздела “История против лжи и фальсификаций” сайта Минобороны России. Напомним, статья за подписью начальника научно-исследовательского отдела военной истории Северо-Западного региона РФ Института военной истории Министерства обороны, кандидата исторических наук полковника Сергея Ковалева потрясла общественность. Полковник Ковалев сделал вывод, что в начале Второй мировой войны виновата не Германия, а Польша: упрямые поляки отказались выполнить “обоснованные” требования Гитлера и отдать фашистам часть своей территории, за что и были завоеваны». Начальник Управления пресс-службы и информации МО РФ полковник Александр Дробышевский 4 июня 2009 г. вынужден был выступить с разъяснениями: аналитические материалы, размещенные на сайте Минобороны РФ в разделе «Военная Энциклопедия», не являются официальной позицией российского военного ведомства и их «не следует рассматривать как официальную точку зрения Минобороны»
14. На следующий день, 5 июня 2009 г., уже сам начальник российского Генштаба, генерал армии Николай Макаров, заявил журналистам в Москве, что статья военного историка Ковалева о причинах начала Второй мировой войны, опубликованная на днях на сайте Минобороны РФ, не является официальной позицией министерства
15.
Следует дать определение действиям советских войск в Польше осенью 1939 г. В советское время они, как правило, именовались «Освободительным походом Красной Армии в Западную Украину и Западную Белоруссию». В статистическом исследовании о потерях вооруженных сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах говорится уже просто о «Походе в Западную Украину и Западную Белоруссию в 1939 г.»
16. Красноречивое название «Освободительный поход или агрессия? Действия частей Красной Армии в сентябре 1939 г. и современная польская историография» носила статья В.Ю. Иванова, который отстаивал устоявшуюся формулировку
17. По мнению М.И. Семиряги произошло «вступление советских войск в Польшу»
18. Н.С. Лебедева, напротив, писала «о ведении самых настоящих военных действий против соседнего государства»
19. В.А. Невежин также подтверждал последнюю точку зрения, когда приводил следующий важный аргумент в ее пользу: «”Освободительный поход” в директивных документах РККА был назван “революционной, справедливой войной”»
20. С.З. Случ указывал в числе наиболее заметных новаций, озвученных в отечественной историографии еще в 1985–1991 гг., следующую: «Вторжение Красной Армии 17 сентября на территорию сражавшейся против вермахта Польши представляло собой акт агрессии, совершив который сталинский режим де-факто втянул Советский Союз во Вторую мировую войну на стороне нацистской Германии»
21. При этом он совершенно справедливо подчеркнул, что «большинство новаций, к сожалению, до сегодняшнего дня по разным причинам остались в основном некоей “декларацией о намерениях”, историографическим фактом, не более того»
22.
Автор данной статьи вполне согласен с оценкой советско-польского военного противоборства осенью 1939 г. именно как войны. К тому же, эта формулировка прочно утвердилась и активно используется в польской историографии, касающейся данного периода.
23. Спустя два года в официальной «Истории Второй мировой войны 1939–1945 гг.» говорилось несколько иное: «К 25 сентября Советская Армия при широкой поддержке населения завершила свою освободительную миссию»
24. Эта хронология утвердилась на два десятка лет, будучи, например, воспроизведенной и в постсоветском статистическом исследовании «Гриф секретности снят»: «Войска Украинского и Белорусского фронтов 17 сентября 1939 г. перешли советско-польскую границу и к 25 сентября достигли назначенного им рубежа по р. Западный Буг и Сан»
25. Разумеется, были небольшие отступления от этой даты (например, в мемуарах Маршала Советского Союза М. В. Захарова было указано, что «освободительный поход» продолжался 12 дней, т.е. по 28 сентября включительно
26), но из-за практически полного игнорирования темы в целом существенного значения они не имели.
Только в 2000 г. М.И. Мельтюховым было предложено: война длилась с 17 сентября по 12 октября 1939 г., т.е. почти четыре недели. Таким образом, лишь к концу XX века в российской историографии расплывчатая формулировка «Освободительный поход» стала постепенно меняться на вполне конкретную «Советско-польская война осени 1939 г.» и всего за несколько лет ее реальные хронологические рамки раздвинулись с первоначально объявленных девяти дней до двадцати шести. Примечательно, что часть важных документов об этой войне в российских архивах были открыты только на рубеже XX-XXI веков. Интересно, что В.Р. Котельников, первый российский автор, опубликовавший статью про воздушную войну СССР против Польши и проработавший ряд доступных документов из фондов РГВА, отмечал в 1999 г.: «Сразу скажу, что никаких материалов по планированию операций против Польши мною не обнаружено. Скорее всего, они до сих пор засекречены» (из письма В. Р. Котельникова от 7 декабря 1999 г. автору). Документы первой описи фонда 35084 «Коллекция документов Украинского фронта» были рассекречены 2 марта 2001 г. Хранившиеся в РГАСПИ «Протоколы № 1/1ОП — 6/6ОП заседаний Политбюро ЦК ВКП(б) за 23 марта — 5 сентября 1939 г», относящиеся к непосредственному кануну и началу Второй мировой войны, были рассекречены только в декабре 2003 г.
27.
В настоящее время автором выявлена иная градация хронологии боевых действий РККА. Так, в письмах от 20 октября 1939 г. за №№ 321498 и 321499, за подписями Локтионова, Агальцова, Арженухина, говорилось, что Военный Совет РККА в целях изучения боевого опыта и подведения итогов по действующим ВВС предлагает к 15 ноября 1939 г. представить подробные доклады командующему ВВС Украинского фронта комкору Астахову «о боевых действиях ВВС фронта за период с 17.9. по 15.10.39.» и командующему ВВС Белорусского фронта комдиву Гусеву «о боевых действиях ВВС фронта за период с 17.09 по 16.10.39», соответственно
28. Итак, согласно документам РГВА, отражающим мнения командования советских ВВС, общая продолжительность боевых действий советской авиации в Польше (а значит и Красной Армии в целом) определяется периодом ровно в один календарный месяц — для ВВС Белорусского фронта и на один день меньше — для ВВС Украинского. Эти данные, вероятно, и могут считаться окончательными на сегодняшний день.
Отметим, что такой объемной работы, посвященной данной проблематике, как монография М. И. Мельтюхова
29, в отечественной историографии на момент ее выхода не существовало. Кратко проанализируем ее второе, дополненное издание, появившиеся спустя три года
30. Начнем с обзора использованных в монографии источников и отражения в ней достижений как отечественных, так и зарубежных предшествующих исследователей данной темы.
Во-первых, вопросы вызывает обращение автора с источниками. Например, в части третьей «Сентябрь 1939 года» в разделе «Польская кампания Красной Армии: 17–21 сентября» объемом 30 страниц, ссылки на источники присутствовали только на девяти из них. Встречались целые блоки по 4-6 страниц, не обеспеченные никакими сносками
31. А ведь это касалось описания хода войны, которое можно было бы счесть самой ценной частью монографии, т.к. именно здесь автор чаще всего использовал архивный материал.
Во-вторых, обращает на себя внимание весьма незначительное использование в данной монографии трудов, в том числе классических, польских авторов посвященных тематике советско-польской войны 1939 г.
32 Хотя второй польско-советской войне, которую, в свою очередь, символизирует дата 17 сентября 1939 г., в Польше было посвящено большое количество научных публикаций, в том числе и эмигрантских, М.И. Мельтюхов даже не упомянул о фундаментальном исследовании польско-советской войны 1939 г., принадлежащем перу Р. Шавловского
33. Обойденной его вниманием осталась также монография профессора Института истории Варшавского университета П. Вечоркевича «Кампания 1939 г.»
34, знатока истории Красной Армии, автора около 20 исторических трудов, который, помимо прочего, активно работал в российских архивах. О специальных работах польских историков, подробно разбиравших действия авиации, бронетанковых войск, флота и т.д., речь не идет вообще. Неудивительно, что в работе отсутствует даже краткий историографический обзор работ польских авторов по данной теме
35. В связи с этим, можно отметить парадоксальную на первый взгляд ситуацию — не отечественные, а польские специалисты первыми перевели на родной язык и опубликовали ряд документов из российских архивов, касающихся боевых действий РККА периода осени 1939 г. Поэтому и уровень разработки многих аспектов советско-польской войны 1939 г. в польской историографии, благодаря введенным в научный оборот документам, выше, чем в отечественной. В связи с минимальным количеством отечественных исследований по данной теме значительный интерес представляют сборники документов и публикации трудов польских авторов, как общего характера, которые касались советско-польской войны 1939 г. в целом
36, так и более узких по тематике исследований, в том числе относящиеся к применению различных родов войск
37. Обратим внимание, что отечественные авторы активно ссылались на информацию, исходящую от польских исследователей и упоминали их соответствующие труды. Так, российский читатель мог узнать из отечественных публикаций о существовании монографии «Красный блицкриг», а данные одного из ее авторов, Януша Магнуского, о потерях советских танковых войск в Польше в 1939 г. были использованы известным исследователем истории развития и применения бронетанковой техники И.П. Шмелевым в статье о бронетанковых войсках Польши, выход в свет которой, так же как и упомянутой выше статьи В.Р. Котельникова, был приурочен к 60-летию начала Второй мировой войны
38. Однако в отличие от своих российских коллег М.И. Мельтюхов проигнорировал практически все новейшие польские публикации.
В-третьих, многие работы отечественных авторов, посвященные различным аспектам боевых действий советских войск в Польше, также остались обойденные вниманием. Например, отсутствовало упоминание о первой отечественной публикации, непосредственно посвященной боевому применению ВВС РККА против Польши осенью 1939 г., подготовленной исследователем истории авиации В. Р. Котельниковым, выход в свет которой был приурочен к 60-летию начала Второй мировой войны
39. Подобная ситуация выглядела еще более странной в свете того, что многие из российских авторов были хорошо известны польским исследователям
40. Но М.И. Мельтюхову, вероятно, эти и иные публикации либо вообще были неизвестны, либо он просто не счел нужным писать о достижениях польских и российских коллег. Во всяком случае, им не была упомянута ни одна из указанных выше фамилий.
Перейдем к анализу содержания работы и основных концептуальных положений автора. Примечательно его желание изобразить советские действия как «миротворческую операцию», именно так он и представляет их в заключительной главе книги: «Поэтому действия Красной армии в Польше могут рассматриваться в соответствии с современной терминологией, как миротворческая операция»
41. Важным доказательством того, что советские операции против Польши не имели агрессивного характера, для М.И. Мельтюхова являлся тот факт, что влиятельные политические круги западных держав примирились с результатами этих операций, признав их по сути дела действиями, направленными против Германии
42.
Что же касается «мягкой» позиции западных союзников по отношении к СССР в связи с войной против Польши, необходимо отметить, что активных действий против Германии, как известно, союзники не разворачивали, и реальной помощи Польше оказано не было. Поэтому М.И. Мельтюхов, признавая, что союзники «палец о палец не ударили, чтобы помочь ей»
43, в данном случае вступил в противоречии с высказанным ранее собственным положением о фактическом оправдании союзниками действий СССР. Не надо забывать, что известное заявление Черчилля 1 октября 1939 г. о создании Восточного фронта, которое с явным удовольствием цитировали как советские, так и российские историки
44 с целью морального оправдания и придания некоего подобия легитимности действиям СССР 17 сентября 1939 г., можно и нужно, в первую очередь, рассматривать как оправдание собственной бездеятельности Англии по отношению к Германии в данный период. В связи с этим тем более было бы наивно ожидать от Англии и Франции каких-либо активных ответных акций по отношению к СССР. Отметим, кстати, что когда в 1943 г. немцы развернули пропагандистскую кампанию по поводу захоронений в Катыни, то и Ф. Рузвельт, и У. Черчилль также заняли сдержанную позицию. Отношения со Сталиным были для них гораздо важнее, чем разногласия с польским эмигрантским правительством. В итоге, союзники объявили результаты расследования Красного Креста по Катыни неубедительными, причем в конце того же 1943 г. Рузвельт откровенно заявил: «Мне плевать на несколько выкриков из-за Польши»
45.
Уделяя внимание описанию множества локальных и второстепенных эпизодов, М.И. Мельтюхов почему-то не рассматривал влияние действий Красной Армии на продолжение борьбы польских вооруженных сил с Германией и ее союзниками в контексте последующих событий Второй мировой войны. Он лишь активно отстаивает следующий тезис: «Теперь, когда события сентября 1939 г. достаточно хорошо изучены, следует однозначно заявить, что никакой помощи со стороны СССР Германия в Польше не получила, да она была и не нужна»
46. Оставив на совести автора тезис об «изученности», отметим только, что и Вторая мировая война, и борьба польского народа отнюдь не закончились осенью 1939 г. Даже в годы социализма вопрос о роли польских частей, сражавшихся с Германией после осени 1939 г., рассматривался польскими историками. Например, еще в апреле 1965 г. на научной конференции в Москве (одним из организаторов которой были Министерство обороны и ГлавПУр) в честь 20-й годовщины победы над фашистской Германией военный историк профессор генерал Б. Беднаж выступил с соответствующим сообщением, где, в частности, говорилось: «Когда умолкли последние выстрелы в Европе, польский солдат мог с гордостью заявить, что он не сложил оружия в сентябре 1939 г., а сражался в течение всей войны»
47.
В свете того, что М. И. Мельтюхов рассматривал в своей монографии взаимосвязь событий 1920 и 1939 гг., игнорирование им влияния польской кампании РККА 1939 г. на последующую борьбу вооруженных сил Польши в 1939-1945 гг. вызывает недоумение. РККА не просто занимала территорию Восточной Польши, проводя кое-где эпизодические бои. Одной из ее основных задач было отсечь польские войска от границ сопредельных государств и взять в плен личный состав. Так, в связи с вышеизложенным представляет интерес «Боевой приказ № 001 штаба ВВС Белорусского фронта» от 16 сентября 1939 г. В нем, в частности, сообщалось: «Ближайшая задача фронта — уничтожить и пленить вооруженные силы Польши, действующие восточней литовской границы и линии ГРОДНО-КОБРИН»
48. Примечателен приказ от 19 сентября 1939 г., отданный С.К. Тимошенко командующему погранвойсками КОВО комдиву В. В. Осокину, в котором прямо говорилось о том, что ни в коем случае нельзя допустить ухода польских солдат и офицеров из Польши в Румынию
49. К. Е. Ворошилов потребовал от командования КОВО разъяснений, почему не прикрыт участок границы близ г. Коломыя, через который польские части уходят в Румынию
50. 22 сентября 1939 г. гарнизон Львова сдал город советским войскам, при гарантиях возможности отхода в Румынию и Венгрию. Однако большинство офицеров-защитников города оказалось в Старобельском лагере, где почти все и были расстреляны в апреле – мае 1940 г
51.
По мнению М.И. Мельтюхова, на завоеванных территориях в этот период не могло быть антипольской политики. Наоборот, начальник Политуправления Красной Армии Л.З. Мехлис был озабочен прежде всего тем, чтобы защитить польское население от враждебных проявлений в первую очередь со стороны украинцев – «сейчас активизировались украинцы и терроризируют в ряде мест польских крестьян»
52. Этим автор объясняет и весь смысл депортации: «То есть в определенной степени это была форма смягчения советским руководством остроты национальной ненависти на новых территориях. Конечно, мера варварская, но лучше было бы допустить национальную “разборку” среди местного населения? Не говоря уже о том, что выселение — это ведь не расстрел»
53. «Гуманность» новой власти М.И. Мельтюхов трактует по-своему: во-первых, депортируя поляков в Сибирь или в Казахстан, она спасала их от украинских «разборок»; а во-вторых — всего-навсего их депортировала (а ведь могла бы и расстрелять)...
Перейдем к краткому обзору сравнительно недавно изданных работ, частично затрагивающих данную тему. Среди них можно, в частности, отметить публикации В. Бешанова и А. Смирнова, а также коллективное исследование, подготовленное специалистами ИРИ РАН и посвященное 70-летию начала Второй мировой войны. Первая работа, фактически представляющая из себя компиляцию ранее вышедших публикаций отечественных авторов (в первую очередь М. И. Мельтюхова, причем без ссылок на использовавшиеся источники и литературу), включает главу «Освободительный поход»
54. Вторая является исследованием боеспособности Красной Армии на примере анализа ряда «освободительных походов», в том числе и действий Красной Армии в Польше
55. В третьей же польским событиям посвящена глава пятая «Документальная хроника военного похода в Западную Белоруссию и в Западную Украину. Сентябрь – октябрь 1939 г.», где приводится значительное количество фактического материала в виде информационных блоков, размещенных в хронологическом порядке
56. На ней следует остановиться особо.
Автор данной главы — Т.С. Бушуева — в первом же абзаце ставит вопрос: «Являлся ли поход в Западную Украину и Западную Белоруссию освободительным или нет?»
57. Ответа, однако, не дает. Зато приводит весьма примечательный вывод, требующий отдельного комментария: «Публикуемые документы в главе свидетельствуют, что в результате фронтовой операции осени 1939 г., вошедшей в отечественную историографию, как освободительный поход в Западную Украину и в Западную Белоруссию, на карте возникнет линия общего соприкосновения Красной Армии с немецкими войсками»
58.
Итак, обратим внимание на то обстоятельство, что тщательно избегается употребление самого понятия «война». Также указывается, что «освободительный поход» якобы являлся всего лишь фронтовой операцией, хотя, в действительности, он проводился силами не одного, а двух фронтов – Белорусского и Украинского, о чем сами авторы сообщают читателям ниже
59! Что касается открытия тайны о возникновении линии «общего соприкосновения Красной Армии с немецкими войсками», то здесь автор явно перестаралась с глубиной выводов и откровенно «ломится в открытую дверь».
Вот еще одна выдержка: «Таким образом, на границе с Польшей было сконцентрировано около миллиона советских солдат, танковые части, авиация»
60. Откровения автора снова поражают. О том, что в «освободительном походе» участвовали танки и авиация, открыто писала даже советская пресса в 1939 г. Сколько и каких именно танков и самолетов выставила Красная Армия, данное издание почему-то скромно умалчивает. Что же касается данных о миллионе солдат, то об этом соответствующая ссылка № 24 также не дает информации, ибо представляет из себя комментарий, а не отсылку к архивным материалам!
61. Однако, авторы почему-то не обратили внимание, что материал А. Мартиросяна посвящен не советско-польскому столкновению, а периоду работы немецкой разведки против СССР с осени 1939 до 1941 г. с территории оккупированной Польши. Зачем они попали в документальную хронику похода Красной Армии, для автора этих строк до сих пор остается вопросом…
В данной главе в глаза бросается массовое использование различного материала, не подтверждаемого ссылками на источники. Так, на c. 155. приводится спецсообщение Особого отдела ГУГБ НКВД СССР от 16 сентября 1939 г. Три абзаца текста с выдержками из этого сообщения не подкреплены никакими сносками
62. Также относящаяся к этому документу НКВД таблица «Белорусский особый военный округ»
63, отображающая данные о ходе мобилизации в последнем по состоянию на 14 сентября 1939 г., почему-то сопровождается сноской № 17
64 на публикацию О.Ф. Сувенирова, где речь действительно идет о различных соединениях того же округа, но только по состоянию… на 1 мая 1939 года!
Обозревая события 15 сентября 1939 г., авторы на пяти страницах подряд обильно цитируют боевой приказ № 01 штаба Белорусского фронта, но ссылок на соответствующий архивный документ не приводят. Без ссылок даются также оперативные сводки Генштаба РККА за 19–25 и 27–28 сентября 1939 г
65. Отсутствует ссылка на сообщение Л.З. Мехлиса в НКО и в ЦК ВКП(б) от 24 сентября 1939 г., приводимое на трех страницах книги
66. Ссылка на запись из дневника замнаркома иностранных дел В.П. Потемкина за № 5496 от 4 октября 1939 г.
67 также отсутствует.
Интересен пример с цитированием иностранных документов. Автор приводит выдержку из дневника Ф. Гальдера, цитату из выступления А. Гитлера от 22 августа 1939 г. на совещании в Оберзальцберге, касающуюся цели кампании против Польши: «Гитлер обозначил цель: “уничтожение Польши”… Речь идет не о достижении какого-то определенного рубежа или новой границы, а об уничтожении врага»
68. Известны случаи, когда документы зарубежного происхождения, переведенные на русский язык и изданные в советское время, действительно страдали неполнотой и искажениями из-за цензуры. Как известно, Гальдер также издавался в СССР. Может быть, мы имеем дело именно с подобным случаем, а авторы стремились снабдить нас более точной информацией ? Цитируем соответствующий фрагмент советского издания дневников:
«II. Требования фюрера к военному руководству:
[…]
2. Цель: Уничтожение Польши, ликвидация ее живой силы. Речь идет не о выходе на какой-то рубеж или новую границу, а об уничтожении противника, к чему следует неуклонно стремиться любыми путями»
69.
Есть ли разница? В данном случае, советский вариант перевода нисколько не отличается от РАНовского создания в худшую сторону, более того, он даже представляется несколько более подробным и точным. Автор снова предпочла ломиться в открытую дверь
70. Сделано ли это для придания своей работе дополнительной «наукообразности», или автор просто не знала о существовавшем четыре десятка лет русском переводе — осталось непонятным.
Примечательно также, что в данном разделе из 154 ссылок на польские работы приводятся только три (все они посвящены «лагерной» тематике, а не собственно военным действиям), хотя, как уже говорилось выше, специалисты из этой страны ввели в научный оборот огромное количество до сих пор неизвестного в России документального материала именно о военных событиях осени 1939 г., в том числе и из фондов РГВА. В силу нежелания (или незнания?) автора главы, в отличие от не раз вспоминаемого А. Мартиросяна, практически не упоминаются и немногочисленные российские историки, которые много лет занимались исследованием этой проблемы
71.
Вывод — познавательная ценность интересующей нас части публикации резко снижается ввиду практически полного отсутствия даже краткого упоминания о новых работах ведущих отечественных и польских историков, наличия фактических ошибок и отсутствия критического анализа размещенного материала, который зачастую приводится небрежно. Десятки (!) страниц содержат факты без ссылок на соответствующие источники. Создается впечатление, что задачей автора, в первую очередь, являлась подача определенного объема информации в рамках устоявшейся консервативной концепции событий, которая для соблюдения формального соответствия времени была дополнена некоторым количеством ссылок на современные публикации. Оправданность подобного подхода к созданию данной главы вызывает серьезные сомнения.
Подготавливая данную статью, автор сделал для себя неутешительный вывод — существующие в современной отечественной исторической науке подходы к изучению истории советско-польской войны 1939 г. (да и не только ее, но, как минимум, всей Второй мировой войны в целом) остаются весьма консервативными, а методы, которые они используют, пока далеки от стандартов академической науки.
____________________
Примечаяния:
1 См., например: Степанов А.С. Современная российская историография о масштабах и итогах боевых действий Красной Армии в Польше осенью 1939 г. // Проблемы истории Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Материалы межвузовской научной конференции. Вып. 3. Самара, 1996. С. 46-48; Степанов А.С. ВВС РККА в войне против Польши осенью 1939 г. // История авиации. 2000. № 6. С. 11-14; 2001. № 1. С. 24-27; Степанов А. С. Об итогах применения советской авиации в войне с Польшей 1939 г. // Чтения по военной истории. Сборник статей. [Материалы международной научной конференции, 19–21 апреля 2007 г.]. СПб., 2007. С. 60–63; Степанов А.С. Польская Кампания 1939 — первый опыт применения ВВС Красной Армии во Второй мировой войне // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 2. История. 2008. Вып. 3. сентябрь. С. 50–55.
2 Stiepanow A. Lotnictwo Armii Czerwonej w wojnie sowiecko-polskiej jesieni
a 1939 roku // Przegl?d Si
l Powietrznych. Miesi
ecznik wydawany przez Dow
odztwo Si
l Powietrznych. № 9. Wrzesie
n. 2006. LXXVIII. S. 79-98; Stiepanow A. WWS RKKA w wojnie sowiecko-polskiej jesieni? 1939 r. // Lotnictwo. Magazyn mi?оsnik
ow lotnictwa wojskowego, cywilnego i kosmonautyki. № 9. Wrzesie
n. 2008. S. 86-94, 96.
3 Учредители журнала: Правительство Российской Федерации, Администрация Президента Российской Федерации.
4 Примечательно, что в указанном специальном выпуске, который изначально испытывал нехватку материалов (от некоторых авторов редакцией было принято по две статьи сразу, см., например: Родина. 2004. № 8. С. 13-22; 31-34; 51-54), значительная часть статей приводилась вообще без каких-либо ссылок на источники и литературу. В нем, кстати, благополучно нашлось место и статьям о зарубежной авиации, которые, естественно, могли основываться только на иностранных материалах.
5 См.: Гагин В.В. История участия советских ВВС в локальных войнах и вооруженных конфликтах 1936-1940 гг. Автореф. дис. … канд. ист. наук. Воронеж, 2006. С. 7.
6 Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 35084.
7 РГВА. Ф. 35086.
8 См., например, фрагмент из статьи Э. Дурачинского «Польша в политике Москвы 1939-1941 годов: факты, гипотезы, вопросы», опубликованный в сборнике «Война и политика, 1939-1941» (Отв. ред. А.О. Чубарян. М.: Наука, 1999. С. 50-51, 62): «Военные действия, начатые 17 сентября, в Советском Союзе называют освободительным походом. Многие польские исследователи не сомневаются, что это была война, хотя ни одна из сторон ее не объявляла (Гитлер начал агрессию против Польши также без издания требуемого международным правом акта объявления войны). Ситуация, когда СССР нарушил границу между двумя государствами, когда советские и польские войска вели борьбу друг с другом, когда солдаты гибли и их брали в плен, когда Красная Армия занимала города и территории, с точки зрения международного права была, несомненно, войной» (Далее Э. Дурачинский приводит ссылку на Eberhardt P. Polska granica wshodnia 1939-1945. Warszawa, 1993. S. 17. Прим. автора).
9 Истоки и последствия подобного явления в свое время весьма убедительно обрисовал С. З. Случ: «Тогда же, в 1989 г., в отечественной историографии наметилась тенденция, ставшая, позднее, к сожалению, обыденной практикой: не обращать внимания на публикации коллег по цеху и приводимые в них документы, факты, выводы. Причины этого явления могли быть разными, но результат один – снижение уровня исследований» (См.: СССР, Восточная Европа и Вторая мировая война, 1939-1941: дискуссии, комментарии, размышления / Отв. ред. и сост. С. З. Случ; Институт славяноведения РАН. М.: Наука, 2007. С. 77).
10 Гагин В. В. История участия советских ВВС в локальных войнах и вооруженных конфликтах 1936-1940 гг.: Дис. ... канд. ист. наук: 07.00.02. Воронеж, 2007. Научный руководитель – д.и.н. П.В. Загоровский; официальные оппоненты – д.и.н С.И. Филоненко, к.и.н. Е.И. Габелко.
11 История Второй мировой войны 1939-1945.: В 12 т. М., 1974. Т. 3. Начало войны. Подготовка агрессии против СССР. С. 357.
12 История Великой войны 1941-1945 гг.: В 2 т. М., 2010. Т. I. С. 28. Эти строки, принадлежащие перу доктора исторических наук, главному научному сотруднику Института всеобщей истории РАН О. А. Ржешевскому дословно воспроизводятся также и в ряде других новейших официальных изданий. См. например: Великая Отечественная война 1941–1945 годов: В 12 т. М., 2011. Т. 1. Основные события войны. С. 17. (за исключением слова «сейм», данного здесь со строчной буквы); Великая Победа: многотомное продолжающееся издание / под общ. ред. С.Е. Нарышкина, акад. А.В. Торкунова; Московский государственный институт международных отношений (университет) МИД России. 2-е изд., стереотипное. – Т. 2: Вставай, страна огромная. М.: МГИМО-Университет, 2013. С. 50.
13 Ковалев С.Н. Вымыслы и фальсификации в оценках роли СССР накануне и с началом Второй мировой войны // Военно-исторический журнал. 2008. № 7. С. 8, 15.
14 Минобороны «почистило» свой сайт, сделавший Польшу виновницей Второй мировой войны
www.newsru.com/russia/04jun2009/polska.html
15 Глава Генштаба также «открестился» от статьи, обвиняющей Польшу в начале Второй мировой войны
www.newsru.com/russia/05jun2009/makarov.html
16 Гриф секретности снят: Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах: Статистическое исследование / Под общ. ред. Г.Ф. Кривошеева. М., 1993. С. 85.
17 Иванов В.Ю. Освободительный поход или агрессия? Действия частей Красной Армии в сентябре 1939 г. и современная польская историография // Военно-исторический журнал. 1994. № 9 (ноябрь-декабрь). С. 82-86.
18 Семиряга М.И. Тайны сталинской дипломатии. 1939–1941. М., 1992. С. 91-92.
19 Лебедева Н.С. Четвертый раздел Польши и катынская трагедия // Другая война 1939–1945 / Под общ. ред. Ю.Н. Афанасьева. М., 1996. С. 246-247.
20 Невежин В.А. Синдром наступательной войны. Советская пропаганда в преддверии «священных боев», 1939-1941 гг. М., 1997. С. 80.
21 СССР, Восточная Европа и Вторая мировая война, 1939-1941: дискуссии, комментарии, размышления / Отв. ред. и сост. С. З. Случ; Институт славяноведения РАН. М.: Наука, 2007. С. 172, 175.
22 Указ. соч. С. 176.
23 Страны Центральной и Юго-Восточной Европы во Второй мировой войне: Военно-исторический справочник / Под ред. М.И. Семиряги. М., 1972. С. 143.
24 История Второй мировой войны 1939-1945: В 12 т. М, 1974. Т.З. Начало войны. Подготовка агрессии против СССР. С. 357.
25 Гриф секретности снят. С. 86.
26 Захаров М.В. Генеральный штаб в предвоенные годы. М., 1989. С.174.
27 Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 162. Д. 25.
28 РГВА. Ф. 29. Оп. 34. Д. 365. Л. 155-156.
29 Мельтюхов М.И. Советско-польские войны. Военно-политическое противостояние 1918-1939 гг. М., 2001.
30 Мельтюхов М.И. Советско-польские войны. Белый орел против красной звезды / 2-е изд., испр. И доп. М., 2004.
31 Там же. С. 466-469; 471-474; 484-489.
32 Автор ограничивается обращением к трем публикациям: Cygan W. Kresy w ogniu: Wojna polsko-sowiecka 1939. Warszawa, 1990; Szuba
nski R. Siedemnasty wrze
snia 1939. Warszawa, 1990; Grzelak C. Kresy w czerwieni. Agresja Zwi
azku Sowieckiego na Polsk
? w 1939 roku. Warszawa, 1998.
33 Szaw
lowski R. Wojna polsko-sowiecka 1939. / Wyd. III. Warszawa, 1997. Эта монография неоднократно переиздавалась в Польше и считается классическим трудом по данной теме.
34 Wieczorkiewicz P. Kampania 1939 roku. Warszawa, 2001.
35 Автор не исключает возможности, что ссылаться на польские издания и польских историков (если исключить банальное нежелание их изучать) — было немодно и даже «непатриотично» — вспомним, кстати, цитировавшиеся выше строки из письма редакции журнала «Родина»: «Главная причина — источники. Они исключительно польские…», датированные тем же 2004 г…
36 См., например, издания, где, в частности, использованы документы из фондов РГВА: Agresja sowiecka na Polsk
e w
swietle dokument
ow 17 wrze
snia 1939. T. 2. (Front Ukrai
nski). Warszawa, 1996; Agresja sowiecka na Polsk
e w
swietle dokument
ow 17 wrze
snia 1939. Tom 3. (Front Bia
loruski). Warszawa, 1995; Grzelak C. Dziennik Dzia?a
n Bojowych Frontu Bia
loruskiego we wrze
sniu 1939 roku. Warszawa, 1998.
37 Особого внимания из них, с точки зрения автора, заслуживают монография «Красный блицкриг» о применении советских бронетанковых войск в Польше в 1939 г. и статья «Польско-советская воздушная война сентября 1939 г.» об итогах действия ВВС РККА, содержание которой легло в основу изданной позднее монографии того же автора. См.: Magnuski J., Kolomiec M. Czerwony blitzkrieg. Wrzesie
n 1939: Sowieckie wojska pancerne w Polsce. Warszawa, 1994; Wawrzy
nski M. Wojna lotnicza polsko-sowiecka, wrzesie
n 1939 // Militaria i Fakty. 2003. № 4. S. 26-28, 30-31; № 5-6. S. 27-28, 30-32; Wawrzy
nski M. Czerwone gwiazdy — sojusznik czarnych krzy?y nad Polska. Lotnictwo sowieckie nad Kresami wrzesie
n-pa
zdziernik 1939. Wydawnictwo Pegaz, Wydawnictwo Ulica Lipowa. Warszawa, 2008.
38 См.: Барятинский М., Коломиец М. Легкий танк БТ-7 // Бронеколлекция. Приложение к журналу Моделист-конструктор. 1996. № 5 (8). С. 32; Шмелев И. П. Бронетанковые войска Польши 1918-1939 гг. // Техника и вооружение вчера, сегодня, завтра. 1999. № 9. С. 19.
39 Котельников В.Р. Авиация в советско-польском конфликте сентября 1939 года (по документам советских архивов) // Авиация и космонавтика вчера, сегодня, завтра. 1999. № 9 (Вып. 50). С. 5-10.
40 Это касается, в частности, упомянутой выше статьи В.Р. Котельникова (см., например, Wawrzy
nski M. Op. cit. // Militaria i Fakty. 2003. № 5-6. S. 32). Некоторые из отечественных авторов публиковались в Польше, как например, М. Коломиец, который был соавтором упоминавшейся выше монографии «Красный блицкриг».
41 Мельтюхов М.И. Советско-польские войны. С. 602.
42 Там же. С. 534-535, 593, 601-602.
43 Там же. С. 598.
44 Впрочем, это обстоятельство нисколько не мешает последним так же охотно подчеркивать и рост антисоветизма западных держав после 17 сентября 1939 г., например: «Договор с Германией о ненападении и совместные действия СССР в Польше (Прим.: Так в тексте А. С.) вызвали в странах Западной Европы и США яростную антисоветскую кампанию» (См. Великая Отечественная война 1941-1945 годов. В 12 т. М., 2012. Т. 2. Происхождение и начало войны. С. 387).
45 Подробнее об этом см.: Berthon S., Potts J. Warlords. The Heart of Conflict 1939-1945. London, 2005. P. 182-196, 225.
46 Мельтюхов М.И. Советско-польские войны. С. 596.
47 Беднаж Б. Участие польских регулярных войсковых соединений во Второй мировой войне // Вторая мировая война. М., 1966. Кн. 2. Военное искусство. С. 235.
48 РГВА. Ф. 35086. Оп. 1. Д. 149. Л. 25.
49 Мельтюхов М.И. Указ. соч. С. 491-492. Автор, приводя этот факт, никак не комментирует его.
50 Лебедева Н.С. Польша между Германией и СССР в 1939 г. // Война и политика, 1939-1941. М., 1999. С. 77.
51 Говоря о капитуляции гарнизона Львова, автор ничего не сообщает об этом факте. См.: Мельтюхов М.И. Указ. соч. С. 480-489.
52 Мельтюхов М.И. Советско-польские войны. С. 607.
53 Там же. С.612.
54 Бешанов В. Красный блицкриг. М., 2006. С. 25-210.
55 Смирнов А.А. Крах 1941 — репрессии ни при чём! «Обезглавил» ли Сталин Красную Армию? М., 2011.
56 К 70-летию начала Второй мировой войны. Исследования, документы, комментарии: Колл. монограф. / Отв. ред.: А.Н. Сахаров, В.С. Христофоров, Ю.Л. Дьяков, Л.П. Колодникова, Т.С. Бушуева, А.В. Серегин. М., 2009. С. 144-256.
57 Там же. С. 144.
58 Там же. С. 146. От слова «возникнет» до конца предложения в публикации текст выделен жирным шрифтом.
59 Там же. С. 157, 250.
60 Там же. С. 159.
61 Там же. С. 146.
62 Там же. С. 156-157.
63 Там же. С. 156.
64 Там же. С. 249.
65 Там же. С. 180, 183, 188, 191, 198-199, 201, 205, 207-208.
66 Там же. С. 202-204
67 Там же. С. 220.
68 Там же. С. 147-148.
69 Гальдер Ф. Военный дневник. Ежедневные записи начальника Генерального штаба сухопутных войск 1939–1942 гг.: В 3 т. М., 1968. Т. 1. От начала войны с Польшей до конца наступления на Западном фронте (14.8.1939 – 30.6.1940). С. 57.
70 В данном случае Т. С. Бушуева не одинока. Примечательно, что именно эта цитата в точно таком же виде приводится и в статье С. З. Случа, опубликованной в спецвыпуске РАНовской «Российской истории», посвященном 70-летию начала Второй мировой войны: См.: Случ. С.З. Пока еще не последовали удары… Политика Германии и СССР относительно Польши (октябрь 1938 г. – август 1939 г.) // Российская история. 2009. № 5 (сентябрь-октябрь). С. 81, 85. Справедливости ради следует отметить, что выше С. З. Случ указывает «политические и военные цели национал-социалистического и советского руководства в отношении Польши фактически совпали» (см. c. 81).
71 См., например, публикации Токарева В.А.: Советский «кинозалп» по Польше, 1939-1941 гг. / Вестник МаГУ. Вып. 1. 2000; «Исчезновение» майора С.И. Грицевца: пропагандистский прецедент 1939 года // Великая победа: героизм и подвиг народов. Материалы международной научной конференции (Минск, 28-29 апреля 2005 г.). Т.1. Минск, 2006. С. 186-191; «Похоронен у деревни Павшино…»: презентация потерь и мемориальная практика советской стороны в польскую кампанию 1939 г. // Опыт мировых войн в истории России: сб. ст. / [редкол. И. В. Нарский и др.]. Челябинск, 2007. С. 208-229. Отметим, кстати, что в последней упомянутой работе В. А. Токарев, проанализировав судьбу 1 405 человек, погибших во время «Освободительного похода в Западную Украину и в Западную Белоруссию» осенью 1939 г., выяснил, что только по 259 из них в официальных документах было указано точное место захоронения (т.е. в 18,4% случаев) и только в 30% случаях было указано точная дата гибели. То есть, согласно доступным советским документам, свыше 80% из погибших в Польше в 1939 г. погибли неизвестно где, а 70% — непонятно когда! Автор отмечал, что «иногда погибшие приписывались к несуществующим воинским частям и нередко лишались права иметь последнюю прописку во времени и пространстве» (Подробнее см.: Токарев В.А. «Похоронен у деревни Павшино…»: презентация потерь и мемориальная практика советской стороны в польскую кампанию 1939 г. С. 220, 226). Таким образом, даже по отношению к собственным командирам и бойцам, выполнявшим волю советского же государства и погибшим за него, госвласть СССР отнеслась как к расходному материалу.