John Wulter
Участник
- Регистрация
- 30.08.2022
- Сообщения
- 33
- Реакции
- 14
Президент Латвии внес на рассмотрение республиканского Сейма законопроект, предполагающий автокефализацию ЛПЦ: обеспечение её самостоятельности и независимости от Москвы.
В спешном порядке Сейм Латвии уже на заседании 8 сентября в окончательном чтении утвердил поданные президентом Эгилом Левитсом поправки к закону о Латвийской православной церкви, которые предусматривают изменение статуса ЛПЦ, «чтобы она действовала полностью самостоятельно и независимо».
По словам Левитса, поправки «восстановят исторический статус ЛПЦ и исключат любую власть Московского патриархата над Латвийской церковью».
Закон предусматривает, что ЛПЦ со всеми ее епархиями, приходами и учреждениями является полностью самостоятельной и не зависит от власти какой-либо церкви за пределами Латвии.
Также предусмотрено, что церковь будет письменно информировать канцелярию президента о назначении или освобождении от должности церковных глав, митрополитов, архиепископов и епископов. После этого канцелярия президента объявит об этих изменениях в должностях в официальном издании, а также направит эту информацию в учреждение, ответственное за регистрацию религиозных организаций и их учреждений.
В аннотации к законопроекту поясняется, что такое регулирование даст возможность проверить, соответствует ли избранное на должность лицо всем требованиям нормативных актов и интересам национальной безопасности. До 1 октября церковь должна уведомить канцелярию президента о действующем главе церкви, митрополитах, архиепископах и епископах.
Предусмотрено, что до 31 октября ЛПЦ должна привести свой устав в соответствие с поправками к закону о статусе церкви, внеся в него необходимые изменения.
***
Справка по положению ЛПЦ в Латвии.
***
На протяжении многих лет ЛПЦ удавалось сохранить единство и канонические связи с Московской патриархией в основном благодаря личным усилиям ее предстоятеля – митрополита Александра (Кудряшова).
Tомос, полученный от Московского патриарха Алексия II в 1992 году, возвратил ситуацию в Церкви ко временам постановления патриарха Тихона от 1921 года, когда ЛПЦ стала автономной в составе РПЦ. Он предоставлял высшую законодательную, административную, судебную и контролирующую власть в Церкви Ее Собору, а его решения уже должен был утверждать патриарх Московский. Именно такой порядок предусматривался и для избрания правящего архиерея, которому (наряду с Синодом) предоставлялось управление церковью.
В 1995 году Латвией был принят Закон о религиозных организациях. Согласно ему, среди учредителей прихода/общины должно быть не менее 25 совершеннолетних граждан Латвийской Республики, избираться в выборные церковные учреждения могут тоже только граждане (это не касается священнослужителей). Согласно еще одной норме, религиозные организации действуют согласно каноническим правилам и уставам конфессий – то есть, если приход, входящий в некую Церковь, хочет отделиться от нее, это возможно только в том случае, когда канонические правила это позволяют. В 2019 году Конституционный суд отменил норму «одна конфессия – одна церковь» и обязательную десятилетнюю перерегистрацию.
В 2008 году был принят новый закон, исключительно о Православной Церкви. Он предоставил ЛПЦ исключительное право на название «Латвийская православная церковь». Полномочия церкви выведены за пределы государственного правового поля: ее решения по каноническим вопросам не подлежат обжалованию в светских учреждениях. Глава, единолично представляющий церковь в отношениях с государством, обладает эксклюзивной властью, особенно в сфере недвижимого имущества. Закон разрешает ЛПЦ руководствоваться при найме работников религиозной принадлежностью кандидата, выводя религиозную составляющую за рамки трудового кодекса. Приобретение, отчуждение и обременение недвижимости, принадлежащей ЛПЦ, возможно только с письменного согласия Предстоятеля, в то время как его действия или сделки не требуют одобрения Синода. Полномочия правящего архиерея в законе оказались даже шире, чем в Уставе ЛПЦ 2000 года. Связь с Русской православной церковью в нем не отражена.
По данным латвийского Министерства юстиции в 2019 году в ЛПЦ было 128 приходов, 250 тысяч верующих и 91 священник, уступая количественно РКЦ и Лютеранской. Однако, согласно отчетам самой ЛПЦ, поданным в ведомство в 2017 году, при меньшем числе приходов (123) численность верующих составляла 370 тысяч человек, причем эти данные не менялись с 2009 года, а в отчете за 2018 год уже фигурируют 118 тысяч. По мнению экспертов, эти цифры более правдоподобны.
По социологическим опросам, сейчас в Латвии православные – самая многочисленная конфессия. В июне 2018 года таковыми себя считали примерно 26% опрошенных, при этом католиками назвали себя около 20%, а лютеранами – примерно 17%. Причем число католиков и лютеран имеет тенденцию к снижению, а православных как минимум стабильно.
В ЛПЦ бoльшая часть служб проходит на церковнославянском, но имеются и около 30 латышскоязычных приходов, в основном в сельской местности. В 2006 году митрополит Александр говорил, что латыши составляют одну пятую часть его паствы и, как правило, входят в общины приходов, где богослужение целиком ведется на латышском языке. На латышском могут проповедовать и большинство русских священников, а в выборе языка они руководствуются пожеланиями верующих. В выборе прихода верующие редко руководствуются языком службы.
Предстоятель Латвийской православной церкви, митрополит Александр (Кудряшов), является гражданином Латвии по праву рождения – он родился в 1939 году (в период Первой республики) в селе Рудзаты Прейльского района Латвии. В 1990-м по согласованию с республиканским руководством стал епископом Рижским и всея Латвии. Общественная позиция Предстоятеля определяет место ЛПЦ в государстве. Политологи даже говорят о «факторе митрополита Александра». Такая позиция порождена почти взаимоисключающими необходимостями: с одной стороны, поддерживать каноническую связь с Московским Патриархатом, с другой, – проявлять лояльность латвийским властям и стараться не отпугнуть латышскоязычную часть паствы. До сих пор митрополиту удавалось балансировать, сохраняя практически полную аполитичность. Владыка не высказывается по политически значимым вопросам. С середины 1990-х клирикам и иерархам ЛПЦ запрещено заниматься политикой.
Русскоязычные верующие часто выражают обиду из-за отказа митрополита вступиться за их права и интересы. В 2004 году, когда организации, представляющие русскоязычную общину, боролись против перевода среднего образования меньшинств на латышский язык, он «увильнул» от того, чтобы поставить свое имя под обращением латышской и русской интеллигенции в защиту русских школ. В 2012 году, перед референдумом о придании русскому языку статуса второго государственного, признав, что русский в Латвии должен иметь общественную значимость, вопрос о статусе обошел. Примечательно, что Латвийская Древлеправославная поморская церковь (старообрядцы) выступила в защиту русского языка и отстаивала школы. Это дало повод власти и СМИ для обвинений староверов во вмешательстве во внутреннюю политику государства и в поддержке российской пропаганды.
Не нанесло урон репутации митрополита Александра и информация о его сотрудничестве в советские годы с КГБ. В декабре 2018 года в Латвии была обнародована картотека агентов КГБ ЛССР, в которой обнаружилась карточка и на Александра Кудряшова. Нашлись и его донесения в базе оперативных данных «Дельта». Но не только его одного - в упомянутой картотеке жители Латвии нашли иерархов и клириков всех основных религий и конфессий. На этом фоне ажиотаж был сбит.
Священник ЛПЦ вообще не имеет права высказывать своих политических взглядов. Это карается лишением сана. В ЛПЦ священнослужители вообще нигде публично ни о чем не говорят – ни «за» ни «против» (русских, России, Путина). Стараниями Митрополита Александра в ЛПЦ порицается не только открытое объявление взглядов на этническую политику государства и отношения с Россией, но и любое публичное политическое высказывание в принципе. Ни один священник не может высказаться без благословения митрополита.
Официальную позицию более точно отражает мнение политолога и эксперта по безопасности, исполнительного директора Центра исследований восточноевропейской политики и члена Внешнеполитического экспертного совета при МИД Латвии Андиса Кудорса. Он пишет: «В случае Латвийской православной церкви мы не можем однозначно утверждать, что она позволяет использовать себя в качестве инструмента российской внешней политики во всех ситуациях. Ситуация не черно-белая, скорее она многоцветная и зависит от разных факторов, в том числе от сдержанной и часто нейтральной позиции в политических вопросах митрополита Александра. [...] Глава Латвийской православной церкви избегает конфронтации в общении с властями и активного участия в политике России в отношении соотечественников». При этом эксперт делает оговорку, что позицию митрополита разделяют далеко не все латвийские православные, и прогнозирует, что ситуация может измениться в будущем, когда у ЛПЦ будет другой лидер.
В июне 2019 года Сейм принял поправку к закону о Православной Церкви, согласно которой ее иерархами могут быть только граждане Латвии, прожившие в республике не менее 10 лет. Поправки были разработаны с одобрения ЛПЦ и приняты в срочном порядке. Синод ЛПЦ также отправил в Москву письмо с просьбой добавить к определению статуса ЛПЦ слово «независимая». В настоящий момент речь может идти о двух возможных преемниках, поскольку в Латвии всего два епископа: епископ Даугавпилсский и Резекненский Александр (Матренин) считается кандидатом митрополита, а власти скорее всего предпочли бы видеть во главе ЛПЦ этнического латыша – епископа Елгавского Иоанна (Сичевского).
24 октября 2019 года была учреждена религиозная организация «Латвийская православная автономная церковь юрисдикции Константинопольского патриархата» (ЛПАЦ). Именно их стараниями в 2018-м удалось оспорить в суде норму «одна конфессия – одна церковь» и обязательную десятилетнюю перерегистрацию. ЛПАЦ стремится получить признание ее преемницей той «матери-церкви», которая была зарегистрирована в МВД Латвийской Республики в 1936 году и находилась под омофором Вселенского Патриархата. Вопросы правопреемства решаются в суде общей юрисдикции в особом порядке. Эта задача теоретически выполнима: суд однажды уже пришел к выводу, что закон о Латвийской Православной Церкви не регулирует передачу прав и обязанностей, а также не утверждает, что ЛПЦ их наследует. Наследование имущества регулирует закон о возврате собственности религиозным организациям.
Официально в 2019 году ЛПАЦ заявляла, что насчитывает одиннадцать приходов и 7 тысяч верующих. В реальности же ЛПАЦ насчитывает только 220 постоянных прихожан и всего два прихода, а, кроме «предстоятеля», в церкви служат еще шесть «иеромонахов».
Поскольку, Вселенский Патриархат от этой маргинальной группы самозванцев вполне благоразумно дистанцируется, захват религиозной ситуации под свой контроль со стороны Константинополя по примеру Украины маловероятен.
***
Касательно новых поправок к Закону.
Прежде всего, если мы говорим об «автокефалии», то это не есть вопрос подведомственный Сейму, как реальность канонического (церковного), а не гражданского права. Автокефалию может дать Мать-Церковь, каковой для ЛПЦ является РПЦ, но никак не светское государство, от которого Церковь отделена статьями Конституции.
Второе. Внешне ситуация похожа на историю с расколом на Украине, но внутренние события отличаются кардинально: с самой ЛПЦ государство не находится в конфронтации; все поправки в законопроекты принимаются после совместных совещаний; не проглядывается ставка на альтернативную организацию, в отличие от Киевского Патриархата в Украине.
Но, согласно поправкам к закону, сама ЛПЦ обязана привести свои церковные нормативные документы в соответствие с государственными до 31 октября. Таким образом мы видим, что через Латвийские власти ЛПЦ была поставлена в положение выбора: поскольку она должна стать «автокефальной», эту самую автокефалию она может получить либо от Москвы, либо от Константинополя. Конечно же дикость, что светское государство своим законом диктует ЛПЦ в срочном порядке эту автокефалию «получать». Но тут возникают вопросы к ОВЦС МП и самой ЛПЦ – почему на стадии подготовки этих поправок не предпринималось превентивных мер – как по линии церковной, так и политической? В отличие от данной ситуации, Митрополит Киевский Онуфрий неоднократно предупреждал МП о происходящей ситуации и о пути ее решения – действовать на упреждение Константинополя.
Теперь же, в создавшейся ситуации, единственно правильный выход, на мой взгляд, лежит в крайне непопулярном решении: ЛПЦ не остается ничего иного, как обратиться к РПЦ о даровании Ей статуса Автокефальной Церкви. А сама РПЦ должна его удовлетворить. В противном случае Вселенский Патриархат не откажется от этой возможности, тем более, что Латвия, как и Украина была до образования Московской Патриархии в составе Вселенского Патриархата. И, как и в случае с Украиной, Константинополь это припомнит.
В случае автокефалии от РПЦ мы получаем: а) репутационные приобретения в среде Поместных Церквей; б) по каноническим правилам Константинополю крыть будет нечем; в) финансово не теряется ничего – ЛПЦ и так не является финансирующей стороной для МП.
***
Схожая ситуация и с Литовской Православной Церковью Московского Патриархата.
В конце апреля Литвой была организована «передача» соответствующего «коллективного» письма, написанного некоторыми священниками ЛитПЦ, которое было передано послом Литвы в Турции патриарху Константинопольскому Варфоломею с просьбой принять их под свой омофор и восстановить деятельность приходов Константинопольского патриархата в Литве. Сразу после этого митрополит Виленский и Литовский Иннокентий (Васильев) заявил, что абсолютное большинство православных мирян и священнослужителей сохраняют верность канонической юрисдикции Московского Патриархата, и не помышляют о переходе в другие автокефальные Церкви. Около 10 клириков епархии были лишены священного сана за действия по созданию в Литве параллельной церковной структуры в юрисдикции Константинопольского патриархата. Литовская Церковь стала действовать на упреждение раскола: Виленско-Литовская епархия запросила у РПЦ статус самоуправляемой Церкви. Но, вместо решения Священный Синод РПЦ 27 мая «постановил создать комиссию под руководством патриарха Московского и всея Руси Кирилла для рассмотрения вопроса», которая начала работу 6 июля.
В спешном порядке Сейм Латвии уже на заседании 8 сентября в окончательном чтении утвердил поданные президентом Эгилом Левитсом поправки к закону о Латвийской православной церкви, которые предусматривают изменение статуса ЛПЦ, «чтобы она действовала полностью самостоятельно и независимо».
По словам Левитса, поправки «восстановят исторический статус ЛПЦ и исключат любую власть Московского патриархата над Латвийской церковью».
Закон предусматривает, что ЛПЦ со всеми ее епархиями, приходами и учреждениями является полностью самостоятельной и не зависит от власти какой-либо церкви за пределами Латвии.
Также предусмотрено, что церковь будет письменно информировать канцелярию президента о назначении или освобождении от должности церковных глав, митрополитов, архиепископов и епископов. После этого канцелярия президента объявит об этих изменениях в должностях в официальном издании, а также направит эту информацию в учреждение, ответственное за регистрацию религиозных организаций и их учреждений.
В аннотации к законопроекту поясняется, что такое регулирование даст возможность проверить, соответствует ли избранное на должность лицо всем требованиям нормативных актов и интересам национальной безопасности. До 1 октября церковь должна уведомить канцелярию президента о действующем главе церкви, митрополитах, архиепископах и епископах.
Предусмотрено, что до 31 октября ЛПЦ должна привести свой устав в соответствие с поправками к закону о статусе церкви, внеся в него необходимые изменения.
***
Справка по положению ЛПЦ в Латвии.
***
На протяжении многих лет ЛПЦ удавалось сохранить единство и канонические связи с Московской патриархией в основном благодаря личным усилиям ее предстоятеля – митрополита Александра (Кудряшова).
Tомос, полученный от Московского патриарха Алексия II в 1992 году, возвратил ситуацию в Церкви ко временам постановления патриарха Тихона от 1921 года, когда ЛПЦ стала автономной в составе РПЦ. Он предоставлял высшую законодательную, административную, судебную и контролирующую власть в Церкви Ее Собору, а его решения уже должен был утверждать патриарх Московский. Именно такой порядок предусматривался и для избрания правящего архиерея, которому (наряду с Синодом) предоставлялось управление церковью.
В 1995 году Латвией был принят Закон о религиозных организациях. Согласно ему, среди учредителей прихода/общины должно быть не менее 25 совершеннолетних граждан Латвийской Республики, избираться в выборные церковные учреждения могут тоже только граждане (это не касается священнослужителей). Согласно еще одной норме, религиозные организации действуют согласно каноническим правилам и уставам конфессий – то есть, если приход, входящий в некую Церковь, хочет отделиться от нее, это возможно только в том случае, когда канонические правила это позволяют. В 2019 году Конституционный суд отменил норму «одна конфессия – одна церковь» и обязательную десятилетнюю перерегистрацию.
В 2008 году был принят новый закон, исключительно о Православной Церкви. Он предоставил ЛПЦ исключительное право на название «Латвийская православная церковь». Полномочия церкви выведены за пределы государственного правового поля: ее решения по каноническим вопросам не подлежат обжалованию в светских учреждениях. Глава, единолично представляющий церковь в отношениях с государством, обладает эксклюзивной властью, особенно в сфере недвижимого имущества. Закон разрешает ЛПЦ руководствоваться при найме работников религиозной принадлежностью кандидата, выводя религиозную составляющую за рамки трудового кодекса. Приобретение, отчуждение и обременение недвижимости, принадлежащей ЛПЦ, возможно только с письменного согласия Предстоятеля, в то время как его действия или сделки не требуют одобрения Синода. Полномочия правящего архиерея в законе оказались даже шире, чем в Уставе ЛПЦ 2000 года. Связь с Русской православной церковью в нем не отражена.
По данным латвийского Министерства юстиции в 2019 году в ЛПЦ было 128 приходов, 250 тысяч верующих и 91 священник, уступая количественно РКЦ и Лютеранской. Однако, согласно отчетам самой ЛПЦ, поданным в ведомство в 2017 году, при меньшем числе приходов (123) численность верующих составляла 370 тысяч человек, причем эти данные не менялись с 2009 года, а в отчете за 2018 год уже фигурируют 118 тысяч. По мнению экспертов, эти цифры более правдоподобны.
По социологическим опросам, сейчас в Латвии православные – самая многочисленная конфессия. В июне 2018 года таковыми себя считали примерно 26% опрошенных, при этом католиками назвали себя около 20%, а лютеранами – примерно 17%. Причем число католиков и лютеран имеет тенденцию к снижению, а православных как минимум стабильно.
В ЛПЦ бoльшая часть служб проходит на церковнославянском, но имеются и около 30 латышскоязычных приходов, в основном в сельской местности. В 2006 году митрополит Александр говорил, что латыши составляют одну пятую часть его паствы и, как правило, входят в общины приходов, где богослужение целиком ведется на латышском языке. На латышском могут проповедовать и большинство русских священников, а в выборе языка они руководствуются пожеланиями верующих. В выборе прихода верующие редко руководствуются языком службы.
Предстоятель Латвийской православной церкви, митрополит Александр (Кудряшов), является гражданином Латвии по праву рождения – он родился в 1939 году (в период Первой республики) в селе Рудзаты Прейльского района Латвии. В 1990-м по согласованию с республиканским руководством стал епископом Рижским и всея Латвии. Общественная позиция Предстоятеля определяет место ЛПЦ в государстве. Политологи даже говорят о «факторе митрополита Александра». Такая позиция порождена почти взаимоисключающими необходимостями: с одной стороны, поддерживать каноническую связь с Московским Патриархатом, с другой, – проявлять лояльность латвийским властям и стараться не отпугнуть латышскоязычную часть паствы. До сих пор митрополиту удавалось балансировать, сохраняя практически полную аполитичность. Владыка не высказывается по политически значимым вопросам. С середины 1990-х клирикам и иерархам ЛПЦ запрещено заниматься политикой.
Русскоязычные верующие часто выражают обиду из-за отказа митрополита вступиться за их права и интересы. В 2004 году, когда организации, представляющие русскоязычную общину, боролись против перевода среднего образования меньшинств на латышский язык, он «увильнул» от того, чтобы поставить свое имя под обращением латышской и русской интеллигенции в защиту русских школ. В 2012 году, перед референдумом о придании русскому языку статуса второго государственного, признав, что русский в Латвии должен иметь общественную значимость, вопрос о статусе обошел. Примечательно, что Латвийская Древлеправославная поморская церковь (старообрядцы) выступила в защиту русского языка и отстаивала школы. Это дало повод власти и СМИ для обвинений староверов во вмешательстве во внутреннюю политику государства и в поддержке российской пропаганды.
Не нанесло урон репутации митрополита Александра и информация о его сотрудничестве в советские годы с КГБ. В декабре 2018 года в Латвии была обнародована картотека агентов КГБ ЛССР, в которой обнаружилась карточка и на Александра Кудряшова. Нашлись и его донесения в базе оперативных данных «Дельта». Но не только его одного - в упомянутой картотеке жители Латвии нашли иерархов и клириков всех основных религий и конфессий. На этом фоне ажиотаж был сбит.
Священник ЛПЦ вообще не имеет права высказывать своих политических взглядов. Это карается лишением сана. В ЛПЦ священнослужители вообще нигде публично ни о чем не говорят – ни «за» ни «против» (русских, России, Путина). Стараниями Митрополита Александра в ЛПЦ порицается не только открытое объявление взглядов на этническую политику государства и отношения с Россией, но и любое публичное политическое высказывание в принципе. Ни один священник не может высказаться без благословения митрополита.
Официальную позицию более точно отражает мнение политолога и эксперта по безопасности, исполнительного директора Центра исследований восточноевропейской политики и члена Внешнеполитического экспертного совета при МИД Латвии Андиса Кудорса. Он пишет: «В случае Латвийской православной церкви мы не можем однозначно утверждать, что она позволяет использовать себя в качестве инструмента российской внешней политики во всех ситуациях. Ситуация не черно-белая, скорее она многоцветная и зависит от разных факторов, в том числе от сдержанной и часто нейтральной позиции в политических вопросах митрополита Александра. [...] Глава Латвийской православной церкви избегает конфронтации в общении с властями и активного участия в политике России в отношении соотечественников». При этом эксперт делает оговорку, что позицию митрополита разделяют далеко не все латвийские православные, и прогнозирует, что ситуация может измениться в будущем, когда у ЛПЦ будет другой лидер.
В июне 2019 года Сейм принял поправку к закону о Православной Церкви, согласно которой ее иерархами могут быть только граждане Латвии, прожившие в республике не менее 10 лет. Поправки были разработаны с одобрения ЛПЦ и приняты в срочном порядке. Синод ЛПЦ также отправил в Москву письмо с просьбой добавить к определению статуса ЛПЦ слово «независимая». В настоящий момент речь может идти о двух возможных преемниках, поскольку в Латвии всего два епископа: епископ Даугавпилсский и Резекненский Александр (Матренин) считается кандидатом митрополита, а власти скорее всего предпочли бы видеть во главе ЛПЦ этнического латыша – епископа Елгавского Иоанна (Сичевского).
24 октября 2019 года была учреждена религиозная организация «Латвийская православная автономная церковь юрисдикции Константинопольского патриархата» (ЛПАЦ). Именно их стараниями в 2018-м удалось оспорить в суде норму «одна конфессия – одна церковь» и обязательную десятилетнюю перерегистрацию. ЛПАЦ стремится получить признание ее преемницей той «матери-церкви», которая была зарегистрирована в МВД Латвийской Республики в 1936 году и находилась под омофором Вселенского Патриархата. Вопросы правопреемства решаются в суде общей юрисдикции в особом порядке. Эта задача теоретически выполнима: суд однажды уже пришел к выводу, что закон о Латвийской Православной Церкви не регулирует передачу прав и обязанностей, а также не утверждает, что ЛПЦ их наследует. Наследование имущества регулирует закон о возврате собственности религиозным организациям.
Официально в 2019 году ЛПАЦ заявляла, что насчитывает одиннадцать приходов и 7 тысяч верующих. В реальности же ЛПАЦ насчитывает только 220 постоянных прихожан и всего два прихода, а, кроме «предстоятеля», в церкви служат еще шесть «иеромонахов».
Поскольку, Вселенский Патриархат от этой маргинальной группы самозванцев вполне благоразумно дистанцируется, захват религиозной ситуации под свой контроль со стороны Константинополя по примеру Украины маловероятен.
***
Касательно новых поправок к Закону.
Прежде всего, если мы говорим об «автокефалии», то это не есть вопрос подведомственный Сейму, как реальность канонического (церковного), а не гражданского права. Автокефалию может дать Мать-Церковь, каковой для ЛПЦ является РПЦ, но никак не светское государство, от которого Церковь отделена статьями Конституции.
Второе. Внешне ситуация похожа на историю с расколом на Украине, но внутренние события отличаются кардинально: с самой ЛПЦ государство не находится в конфронтации; все поправки в законопроекты принимаются после совместных совещаний; не проглядывается ставка на альтернативную организацию, в отличие от Киевского Патриархата в Украине.
Но, согласно поправкам к закону, сама ЛПЦ обязана привести свои церковные нормативные документы в соответствие с государственными до 31 октября. Таким образом мы видим, что через Латвийские власти ЛПЦ была поставлена в положение выбора: поскольку она должна стать «автокефальной», эту самую автокефалию она может получить либо от Москвы, либо от Константинополя. Конечно же дикость, что светское государство своим законом диктует ЛПЦ в срочном порядке эту автокефалию «получать». Но тут возникают вопросы к ОВЦС МП и самой ЛПЦ – почему на стадии подготовки этих поправок не предпринималось превентивных мер – как по линии церковной, так и политической? В отличие от данной ситуации, Митрополит Киевский Онуфрий неоднократно предупреждал МП о происходящей ситуации и о пути ее решения – действовать на упреждение Константинополя.
Теперь же, в создавшейся ситуации, единственно правильный выход, на мой взгляд, лежит в крайне непопулярном решении: ЛПЦ не остается ничего иного, как обратиться к РПЦ о даровании Ей статуса Автокефальной Церкви. А сама РПЦ должна его удовлетворить. В противном случае Вселенский Патриархат не откажется от этой возможности, тем более, что Латвия, как и Украина была до образования Московской Патриархии в составе Вселенского Патриархата. И, как и в случае с Украиной, Константинополь это припомнит.
В случае автокефалии от РПЦ мы получаем: а) репутационные приобретения в среде Поместных Церквей; б) по каноническим правилам Константинополю крыть будет нечем; в) финансово не теряется ничего – ЛПЦ и так не является финансирующей стороной для МП.
***
Схожая ситуация и с Литовской Православной Церковью Московского Патриархата.
В конце апреля Литвой была организована «передача» соответствующего «коллективного» письма, написанного некоторыми священниками ЛитПЦ, которое было передано послом Литвы в Турции патриарху Константинопольскому Варфоломею с просьбой принять их под свой омофор и восстановить деятельность приходов Константинопольского патриархата в Литве. Сразу после этого митрополит Виленский и Литовский Иннокентий (Васильев) заявил, что абсолютное большинство православных мирян и священнослужителей сохраняют верность канонической юрисдикции Московского Патриархата, и не помышляют о переходе в другие автокефальные Церкви. Около 10 клириков епархии были лишены священного сана за действия по созданию в Литве параллельной церковной структуры в юрисдикции Константинопольского патриархата. Литовская Церковь стала действовать на упреждение раскола: Виленско-Литовская епархия запросила у РПЦ статус самоуправляемой Церкви. Но, вместо решения Священный Синод РПЦ 27 мая «постановил создать комиссию под руководством патриарха Московского и всея Руси Кирилла для рассмотрения вопроса», которая начала работу 6 июля.
