Письма из СВО.

[Aleksey_MSK]

Друг ушел добровольцем на СВО.
Периодически общаемся по инету.
Обещал писАть.

 

[Aleksey_MSK]

Письмо от друга:

Иногда хочется зажмурить глаза, а потом их открыть. Я спал, и это все мне приснилось. Но ощущается вся реальность происходящего со мной. И эта реальность фактическая, осознаваемая холодно и без сопливых оценок. Семь ракет, одна за одной. И в этот момент, когда я пишу, одна сверхзвуковая громадина над головой. Продолжаю пить то, что здесь считается верхом роскошества - энергетик. Циркулярное сообщение по радейке -"авиационная опасность", но всем бойцам безразлично, ребята занимаются своими делами, связанными с бытованием в лесных условиях. На самодельном столе суп и каша с тушенкой.
Сегодня сказали, что нынче воскресенье. Об этом не принято говорить в среде однополчан, у каждого свои мысли. Числа и дни недели здесь не просто не имеют смысла, но совершенно не способны влиять на распоряжения и планы. А какие могут быть планы? Говорят, в тюрьмах и на войне мечтается особенно сладко. Пару раз и я себя ловил на этом. Но больше такого нет.
Псориаз, который мучал меня на мирняке, прошел почти бесследно, места нервам нет. Сердцебиение не учащалось, даже когда Баба Яга дважды зависала у меня над головой.
-Проповедник, - сказал сменяемый мной караульный, - Твоя Яга, кажется, кружится.
Обреченно заряжаю автомат усиленными патронами. Давно хочу приземлить эту тварь, несущую не менее четырех противотанковых снаряда. "Блинчики", как мы называем блиндажи, она разбирает легко и почти не оставляет шансов находящимся в них ребятам. Как обычно, я ей не интересен, ее тепловизор считает меня малозначительной, вероятно, целью. Посмотрела, улетела на точку сброса своего боекомплекта. Стрелять почти бесполезно, если под рукой нет пулемета. Командир пообещал усилить мою огневую точку и этой "стрелковкой". Посмотрим, может и получится поквитаться с этой жужжалкой. Но не сегодня, такие гости бывают только ночью, а скоро уже утро.
Так бывает почти каждый день...

 

[Aleksey_MSK]

Письмо от друга:

Эвакуация "трехсотых".
На рассвете передают по радейке срочно нестись в условленное место. Сплю я, не раздеваясь, оружие держу под спальником, всегда по БГ( боеготовность), поэтому прибываю обычно первым. Матерясь, хватаю необходимое, бегу, проклиная всех и вся. Но раздражительность быстро проходит - у разбитого УАЗика лежат носилки, в темноте слышны стоны. Голос одного, кажется узнаю сразу.
Любителям войны, милитаристам и прочему сброду хочу рассказать об этих самых стонах.
- Больно, больно, как же больно,- пытается кричать мой узнанный товарищ, но сил кричать у него нет, - холодно, очень холодно, - его трясет, но он почти обездвижен.
На земле лежат два настоящих рекса, так здесь называют самых отъявленных бойцов, для которых война давно стало образом жизни, с передка их не вытравишь. Третий ходит кругами, явно выраженная контузия, его также трясет от холода, все во рвоте.
Военмед, единственная женщина, которую я видел и вижу за эти три месяца, ласково успокаивает их, обнадеживая на скорую стабилизацию, но иногда переходит на приказную матерщину, обращаясь к своим подчиненным. Все происходит чинно и по порядку, никакой суматохи.
- Хочу обрадовать тебя, - обращается штабной к лежачему, самому тяжелому, - война для тебя закончилась.
У будущего завсегдатая госпиталей перебит весь правый бок, куча открытых ранений, переломаны кости ноги и руки. Глаз перевязан, и я не могу понять, цел ли он. Спрашивать не принято, не до моего любопытства, да мне и не любопытно. Испытываю ли я сострадание? Наверное, нет. Определенно, нет. Есть лишь разрыв шаблона - рексы не стонут...
Ребята ночью прорывались на "точку", их машину "срисовала" "Баба Яга". Противотанковый снаряд сделал свое дело лишь отчасти. От машины ничего не осталось, всех из нее выкинуло. Из обуви тоже. Так они босиком, раненые, тащили друг друга около километра босиком, пока их не обнаружили поисковики. Переломы, кровотечения и контузии обнаруживаются после первого рывка на эвакуацию, организм подключает невиданные силы в борьбе за жизнь.
На одной из точек наши обнаружили разрыв фугаса и выдвинулись на него. Так и вытащили раненых. Машина разорвана на куски, теперь наши возможности по передвижению стали еще скромнее.
Утром я беседовал и шутил с каждым из троих. У самого легкого разжился необходимым по хозяйству, у самого контуженного выпросил отправку с ним на продвижение по фронту по новому передку, самого тяжелого два раза за день отговаривал от поездки словами "не нужен тебе этот лес, поехали в мой"... Он называл свой лес "родным". Породнились. Кажется, в сознании, попросил свой телефон, а еще - не сообщать родным. Просьбу мы выполним, похоже он останется жив и сообщит все сам.
Придя к себе, я увидел, что мое сообщение контуженный ( он мой командир) прочел, но ничего не ответил, хотя должен был, оно его могло только обрадовать. Когда теперь ответит?
Дело будничное.
Бравые рассказы будут потом. У тех, кто выживет...

 

[Vladimir]

Не письмо, но все таки...